Дальше она взяла нить разговора в свои руки:
— Я слышала, что ты женился на женщине с ребенком. — Балерина говорила тоном, который появляется у дочерей Евы, когда они хотят напомнить о недостатках своих сестер.
— Мне повезло. У меня сразу появился большой сын, — улыбнулся Василий.
Татьяна продолжала:
— Я знаю, что ты закончил медицинский институт. Рада за тебя.
— Спасибо, Таня, на добром слове.
Судя по следующему вопросу, балерина больше ничего не слышала о студенте:
— Ты врач какой специальности и где работаешь? Надеюсь, ты не хирург? Я вижу, что тебе не сладко, — добавила она.
Вид у Василия действительно был помятый. Он был одет в хороший, но давно не глаженный костюм и плохо выбрит. На лице лежала усталость. Год назад Иголкин потерял жену. Не стало его доброй волшебницы. Вместе с незамолкающим горем пришли мелкие житейские невзгоды. Ухаживать за Василием стало некому.
— Врача из меня не получилось, Таня. Я — профессор и занимаюсь наукой. — Чтобы предотвратить вопросы, на которые не хотелось отвечать, и закончить ненужный разговор, Иголкин протянул балерине свою визитную карточку: — Возьми, Таня! Здесь все написано про мою работу. Имеются служебный и домашний телефоны. Может быть, пригодятся.
Татьяна рассматривала визитку. К докторской степени и профессорскому званию Иголкина прибавлялись несколько экзотических титулов вроде «Почетный магистр королевского научного общества» и «Член международного комитета «Биосфера».
Профессор Иголкин не стал пророком в своем отечестве, но был признан мировой научной общиной. Он переписывался с иностранными коллегами. Серьезные зарубежные журналы нередко печатали его статьи. Словом, бывший лагерник пошел по стопам профессора — пособника мировой буржуазии, которого встретил когда-то на Медном Руднике. Для Василия вся эта дребедень не имела никакой цены. Он понимал, что не сделал в науке то, что мог и хотел. Иголкин проиграл свой бой и больше не надеялся свершить задуманное.
Неосведомленного человека визитка впечатляла. Татьяна преобразилась. Василий узнал свою балерину, которая затаив дыхание смотрела на созданного ее воображением героя. Все было как в вагоне поезда, мчавшегося в желанную Москву.
— Вася, я не ошиблась в тебе! Ты сильный, умный и мужественный! Ты настоящий мужчина! Мне так хорошо от того, что ты сделал карьеру! — Она смотрела на него восторженными и счастливыми глазами. Неожиданно балерина деловито добавила: — Интересно, сколько ты зарабатываешь и часто ли бываешь за границей?
Василий не понял, ищет ли она оправдания себе за ошибку молодости, когда захотела стать героиней красивой, но никому не нужной песни, или же радуется его успеху. Хотелось думать о последнем. Он не стал огорчать свою милую балерину. Спасти могла только ложь:
— Денег у меня навалом, а поездки за границу замучили. Недавно с трудом отказался от командировки на научный конгресс в Рим.
Василий солгал Татьяне первый и последний раз в жизни. В действительности профессорская зарплата не обеспечивала достатка, заграница для него была закрыта. Иголкин был невыездной. Его доклад на конгрессе в Риме читал академик Феликс Ерш.
— У меня есть взрослый сын, — неожиданно сказала Татьяна, — но он не твой, зовут его не Вася. — В словах балерины Василию послышался укор. Он не ответил.
Татьяна дала свой новый телефон. Адрес не изменился. Они обещали звонить друг другу, договорились обязательно повидаться и расстались.
Иголкин сделал несколько шагов и почувствовал волнение за спиной. Он обернулся и встретил любимые глаза, наполненные слезами и болью. Василий бросился к Татьяне. Через секунду они стояли рядом, не в силах шевельнуться. Весь мир для них был заключен в лицах друг друга. Василий светло улыбался. Из глаз Татьяны катились слезы, но они не вызывались больше страданием. В те дни в Москве опять был тополиный пух. Кругом садились нежные пушинки. Они шептали: