— В хижину, — уточнил я, а то на песке, конечно, можно, но вот песчинка, попавшая куда не надо, доставляет массу «непередаваемых и пикантных» ощущений обоим.

Девица кивнула, опять взвизгнула, поднятая вставшим мной на руки, но уже не испуганно, а скорее радостно. И, пока я нёс добычу в пещеру, которая хижина, с интересом оглядывала меня, ощупывая-лаская меня, водя руками по лицу и груди.

Притащив добычу в хижину, я столкнулся с очевидной проблемой — девчонка была реально маленькая, конструкции «со мной сверху» были бы ей болезненны, а то и травматичны. Ну либо я бы стоял в такую раскоряку, что вопрос эрекции бы вообще не стоял — только акробатики.

Соответственно, положил я аборигеночку на циновку, поцеловал, поглаживая тело — последнее вышло довольно забавно, сплетаться языками она не пожелала, а прикусывала, несильно, мне губы и язык.

Перейдя к её груди, я начал играть с одним соском языком, с другим, соответственно, рукой, девчонка застонала, прикрыла глаза, но вдруг встряхнулась, начав нерезко, но отталкивать мои плечи, одновременно приподняв согнутые в коленях ноги и подаваясь ко мне тазом.

Ну, тоже логично, мысленно хмыкнул я, я тут «осеменитель», а не любовник. Девочка, судя по исходящей сокам щёлке, вполне готова, так что надо делать дело.

Аборигеночка, одобрительно смотря на меня, аж ухватила себя за ноги, разводя и приподнимая их. А я, начал пристраиваться к исходящему соком лону, не слишком торопясь.

Дело в том, что агрегат у меня, конечно, не конский. Но размеры любовницы действительно невелики, так что вот чёрт знает, как выйдет.

Впрочем, поза с «приподнятым тазом и разведенными ногами» аборигеночки, судя по всему и была призвана решать эту проблему. Так что, аккуратно введя член, я поувствовал как плоть лона плотно охватила меня, но явно не «травматично». Ну и болезненных ощущений любовница не испытывала, а судя по стонам в голос, по мере аккуратных фрикций, испытывала наоборот.

И начал я двигаться, поглаживая грудь и тело любовницы. Она даже ухватила меня за руку, отпустив на время одну ногу, начав прикусывать пальцу — не посасывать, а легонько сжимать зубами, довольно пикантно, на самом деле.

А через минуту, любовница отпустила свои ноги, смыкая их, точнее пытаясь — до конца не вышло — за моей поясницей. И насадилась лоном на мой член до основания, чего я ранее делать опасался. Я замер, но требовательное мычание любовницы, как и попытка самостоятельно елозить на члене, расслабляя и сжимая ноги у меня на пояснице, побудили к действию.

Приобняв любовницу за поясницу и держа её слегка на весу, я начал совершать размашистые фрикции на всю длину члена. Судя по стонам и сжимающимся стенкам лона — аборигеночке это было крайне приятно.

И наконец, она приподнялась, ухватив меня за плечи, начав при помощи рук и ног двигаться синхронно со мной.

Что, через несколько минут, закономерно, привело её к оргазму, по лону начали проходить волны мышечных сокращений, ну я перестал сдерживаться.

Как вдруг, любовница, явно с трудом борясь с последствиями оргазма, вывернулась и… загнала мне, извиняюсь, палец в задницу! Я аж приподнялся, но возмутится смог только после весьма обильного и продолжительного оргазма.

И возмутился мысленно, потому что понял, что делала любовница. Меня банально «доили на семя». Несколько неприятно самомнению, но вполне разумно. И аборигеночка вполне достаточно ориентировалась в мужской анатомии, но, очевидно, никакие виды секса кроме как «в лоно» — мне не грозят. Возбудить, приласкать — возможно, но кончай только в лоно. Что не очень для самомнения, но вполне логично для аборигенов, так что… Да потерплю, не гимназистка, окончательно решил я.

Довольно улыбающаяся аборигеночка легко погладила меня по груди, а себя по животу, выдав:

— Большой шаман, сладко было, — и веско покивала.

А я решил проверить свои выводы, через минуту поднеся свой член к лицу аборигеночки, стоя перед лежащей на спине девицей на коленях.

— Да, надо ещё, — комично-серьёзно выдала она, перестав улыбаться, смотря на опавший член над лицом.