— Да, но… — сказала она жалобно.
— Неужели ты думаешь, я способен яростно сопротивляться, когда на меня накидывается женщина? И какая женщина! Если бы я вчера устоял совершенно, я бы сегодня уважал себя немного больше.
— Какой ты легкомысленный!
— А какая ты серьезная! Но обменявшись этой парой любезностей, давай, однако, на этом остановимся, если, как я полагаю, это именно то, чего ты хочешь.
Именно этого Конни не хотелось.
— Ник, я и раньше использовала людей, поэтому считаю своим долгом предупредить тебя, что постараюсь использовать и тебя в своих целях.
«Но иногда получается так, что тот, кого я использую, становится мне необходим, — подумала она, — я совсем запуталась».
Ее признание не стало для Ника откровением и не расстроило его. Он вынул лимонную дольку из своего стакана, раздавил ее и бросил на стол.
— Учитывая обстоятельства, я тебя отлично понимаю.
— Но ведь так поступать нехорошо!
— Нехорошо брать людей в заложники, нехорошо годами держать их в неволе и нехорошо судить людей. Я не сужу тебя, Конни. Ты должна быть верна тем, кого любишь. Я уж не буду говорить, как это твое качество восхищает меня и что значат для меня твои искренность и мужество.
— Ты умеешь говорить приятные вещи, Ник.
Он взял ее пальцы в свои и принялся их перебирать, а в ней снова проснулось желание, наполнив ее тело смутным ожиданием.
Ник касался ее так часто, что она уже перестала удивляться той быстроте, с какой ее тело отвечало на его прикосновения. Как будто испуганная стая пташек вдруг срывалась с земли, взмывала высоко в небо и парила там, подхваченная невидимыми воздушными потоками.
Конни решительно опустилась с небес, вспомнив, зачем она здесь.
— Ты так и не сказал мне, почему мы неожиданно сорвались и умчались из деревни. Я ожидала увидеть сзади нас джипы мятежников и услышать грохот выстрелов.
— Я был почти уверен, что так оно и случится.
Кровь застыла у нее в жилах. Неосознанно она крепко сжала его руку.
— Была опасность?
— Мы на полной скорости от нее ускользнули. Бегство в таком случае — самое верное средство.