– Тебе говорили, что это плохо. Так? Так. Тогда ответь – почему это плохо?

Вопрос поставил меня в тупик. Мне хотелось сказать, что плохо быть эгоистом, что плохо не думать о людях, но как только я задавал себе вопрос: «Почему это плохо?», то ответа не находил. Да, можно было в ходе размышлений придумать десяток причин. Но если попытаться найти адекватную причину, не притянутую за уши, вроде: «Надо думать о других потому, что из-за плохого отношения людей потом будет стресс», то начнёт казаться, будто социально ориентированное поведение – противоестественно.

– Это не плохо, дорогой друг, – сказал Хан. – И мы это понимаем. Каждый человек склонен действовать в собственных интересах в силу своей природы. Он ищет выгоды, прежде всего, для себя и близкого окружения. Зачем ему думать дальше тех, кто ему дорог? Верно, совершенно незачем. Но всё же, социум продолжает упорную борьбу с эгоизмом, и воспитывает людей на социальность. Ты даже не представляешь, как легко было получить одобрение правительства на этот проект. Представляешь себе мир, состоящий из людей, покорно следующих любым общественным распорядкам?

Я представил.

Этот мир, с точки зрения общественности, идеален.

Все беспрекословно подчиняются изданным законам, все соблюдают порядок, следуют моде, и никто не смеет доставлять неприятности другим. Идеальное потребляющее стадо. Не обычное стадо, которым сейчас являлось человечество, где большинство считало себя самыми умными и не потребителями, хотя на самом деле ими были. А именно идеальное стадо, где действительно у людей напрочь отсутствует критичность мышления, и стремление приобщиться к другим развито настолько сильно, что любое отклонение от нормы будет дичайшим стрессом.

Увидев мою задумчивость, Хан улыбнулся.

– Именно. Идеальное общество, да? Никто никого не трогает, все следуют модам, трендам, исправно тратят деньги на бесполезные вещи, и платят налоги.

– Какую часть сознания вы извлекли? – спросил я.

– Мы извлекли главную часть, которая отвечает за твоё «Я». Как только она пропадает, начинает проявляться масштаб личности. Личность, вроде твоей, в подобном месте, будет бороться за свою свободу, а другая просто смирится с утратой стержня. Ты первый за сотни лет эксперимента, кто проявил себя подобным образом.

– Тогда почему время теперь изменило скорость?

– Потому что твоя личность создала трещину в ткани мироздания. Начинают нарушаться причинно-следственные связи. Там, где время ранее замедлялось, оно теперь ускорилось. Ну, так что скажешь, Рик? Облегчишь нам жизнь? Мы планировали заставить тебя силой, но по доброй воле ты тоже можешь пойти.

Нелёгкое было решение. Попробовать дать отпор? И к чему это приведёт? Если я решу сопротивляться, то, разумеется, совет примет мою сторону. Ведь Арни предатель, и из-за него они застрянут тут. Но что тогда ожидает мою семью? И как надолго я застряну здесь? Это было неизвестным.

Без помощи других мобов, сколь бы силён я не был, придётся туго. Меня могут загнать в подполье, а это лишит меня не определённого количества времени. Тянуть было нельзя, и я решил, что наиболее рациональным способом решить проблему будет именно принятие предложения Хана.

– Как скоро я попаду домой, если соглашусь? – спросил я.

– В течении нескольких дней. Мы выпустим личность, и сделаем тебя богом.

Да-да, трави байки, мудило. Я не был идиотом, и догадывался, что они не собираются из меня кого-то там делать. Это была попытка снять с себя лишнюю и грязную работу. Они не хотели ловить меня по окопам, желая сразу привести туда, куда нужно, и сделав свои дела.

У меня на самом деле не было выбора. Это мне стало понятным почти сразу, и я считал, что Хан глупо поступил, пытаясь уговорить меня. Я либо выйду отсюда по доброй воле, либо он найдёт способ заставить меня силой. Сейчас я был в его власти. Если я соглашусь по-хорошему, то хотя бы будет время подумать.

Значит, решено.

– Я согласен, – сказал я.