— Питер никогда не обидит Томми, — сказала она, для эффекта поднимая указательный палец. — Никогда.
— Только тот Питер, которого вы знаете, — поправил Винс. — Тот Питер, которого вы знаете, замечательный семьянин. Очень хороший человек. Я встречал его, разговаривал с ним. Просто отличный парень.
— Да.
Он кивнул, искренне соглашаясь с ней.
— Да. Но мы сейчас говорим о другом человеке, миссис Крейн. Мы говорим не о вашем муже. Тот, о ком мы говорим, — вы с ним не знакомы. Вы его никогда не встречали. Ваш сын его не знает.
Она ничего не сказала. Ее молчание было достаточно красноречивым.
— И вот что сделал тот человек, о котором мы говорим, — сказал Винс.
Из папки он достал фотографию Лизы Уорвик в полный рост, сделанную на вскрытии, которую и положил на стол перед Джанет Крейн.
Она не стала отворачиваться, но с ее лица сошел весь цвет, глаза удвоились в размере, она задрожала.
— Человек, который это сделал, — сказал Винс все тем же спокойным, размеренным голосом, — не ваш муж. И у этого человека ваш сын. Если вы хотя бы подозреваете, куда этот человек мог отправиться, прошу вас, скажите шерифу Диксону. Благодарю вас и прошу простить, миссис Крейн.
Винс вышел из комнаты с тем же спокойствием. Он дошел до туалета, но едва успел зайти в кабинку, как его ноги подогнулись и его начало тошнить так, что он едва не потерял сознание.
Человек, который сотворил такое с Лизой Уорвик, Джули Паулсон, Карли Викерс и бог знает с кем еще — этот человек имел абсолютный контроль над женщиной, с которой он хотел провести остаток своих дней.
Глава девяносто первая
Мальчик наконец перестал плакать. Громкие всхлипы уступили место обычному приглушенному прекращающемуся плачу. Потом настала тишина.
Он убьет мальчика первым. Это самое милосердное из того, на что он способен. Он обнимет его, успокоит и удушит одеялом, на котором тот лежит.
Много времени на это не уйдет. Первые три минуты мальчишка будет бороться за свою жизнь — пока его мозг не начнет страдать от недостатка кислорода и приступа паники, — но скоро потеряет сознание, и все будет кончено. Все будет кончено.
Глубоко внутри он понимал, что будет безутешен. Но выбора не было.
Это значит, что его жизнь изменится раз и навсегда, и он был зол. Он потеряет все, что с таким трудом устроил. Если бы все просто пошло по его плану. У полиции на него не было ничего в отношении других женщин. Ничего. Он это знал, потому что позаботился обо всем. Даже несмотря на то, что он «подписывал» свои работы, эти подписи не являлись уликой, которая могла бы доказать его отношение к убийствам.
Серп луны отбрасывал дымчатый свет на деревья. Он свернул на грязную дорогу и поехал в поле, въезжая через открытые ворота туда, где уже бывал. Никто его не увидит. Никто не догадается, что он снова сюда сунулся.
Теперь, когда поиски последней женщины прекратились, здесь больше не было палаток, которые создавали тень, укрытие для добровольцев и фон для репортеров. Они вернутся сюда через день-два, но никто не станет осматривать поле с драндулетами Гордона Селлза сегодня.