— О, дорогуша, — с умилением произнес он. — Я даже не знаю, что сказать.

— Тогда я обязательно отмечу этот день в календаре, — иронично заметила Энн.

— Я хочу обнять тебя, но боюсь, ты меня покалечишь. Ты лупила человека по голове монтировкой, так что…

Энн попыталась улыбнуться. У нее болело все: ребра, голова, легкие. Она чувствовала себя так, словно ее переехал грузовик.

— Мой дантист, — сказал Фрэнни, когда до него дошло. — Серийный убийца совал свои руки мне в рот!

Энн посмотрела на Винса.

— Он сознался?

Тот покачал головой.

— У него адвокат. К нему не подступишься.

— Но это он сотворил такое с Энн, — возразил Фрэнни со своей знаменитой напористостью. — Мне плевать, если он даже наймет какого-нибудь Ф. Ли-Спаси-Мой-Зад. Ему все равно не соскочить!

— Нет, — произнес Винс. — Он лакомый кусочек, и знает это. Думаю, он попытается договориться.

— К черту! — выпалил Фрэнни. — Поджарьте ему задницу!

Винс похлопал его по плечу.

— Мне нравится, как ты мыслишь, друг мой. Твоими бы устами…

— А как же убийства? — спросила Энн. — И Карли Викерс?

— Пока что этого недостаточно для суда. На самом деле у нас почти нет улик. Он не допускал ошибок, пока не напал на тебя, — сказал он. — Откуда у тебя цепочка?

Энн вздохнула.

— Томми подарил ее мне. Наверное, нашел в их доме. Он думал, что делает что-то особенное, хорошее.

Его милый поступок стал первым звеном в цепи событий, в результате которых его отец превратился в чудовище. Никакие греки не смогли бы выдумать такую трагедию.

— Ты говорил с Томми? — спросила она.