– Меня это должно радовать?

– Конечно.

– А совсем нет.

Алекс повернулась и обняла мое лицо ладонями.

– Дурачок, ты хоть иногда думаешь о себе?

– Случается.

– Так и не скажешь.

Алексия встала на цыпочки и потянулась ко мне за поцелуем, но я положил палец на ее губы.

-Стоп-стоп. Давай-ка без прощальных целовашек. Для моей брутальной души это слишком.

Алекс хмыкнула и повернула голову так, чтобы потереться щекой о мою ладонь. Я погладил ее большим пальцем по скуле.

– Малыш, он ведь Громов, а не Сталин. Нас не расстреляют. Мы в мотеле, а не в кутузке. Значит, будут разговаривать и вряд ли станут пытать.

Алекс закивала.

– Стакан наполовину полон. Конечно. Ты прав. Надеюсь, ты прав.

Она прижалась ко мне и обняла крепко, признаваясь тихим шепотом:

– Мне все равно до усрачки страшно. Андрей может быть очень суровым. Мне вряд ли грозит что-то больше депортации. А тебе…

– Да и мне тоже, – подхватил я, очень сильно стараясь верить собственным словам.

Алекс не верила. Слезы катились мне в руку. Она зажмурилась, стараясь остановить их.

– Какого дьявола я потащила тебя к этому гнилому самолету… – сдавленно проговорила она.

– Эй, это я тебя потащил. Вспомни.

– Действительно.