Много я тут газет видел? Да еще чтобы их читали?

Да ни одной.

А тут сразу стопка.

Больше того, если судить по пометкам и подчеркиваниям, газеты не просто читали, с ними работали.

Непростой старикан, очень не простой.

И спутница у него под стать. Или не спутница?

Хм, дорогая дама сама по себе. И если у нее есть отношения со стариком, то отношения эти сугубо деловые.

А почему дорогая?

Вы видели женщин под пятьдесят с идеально гладкой кожей, подчеркнуто высокой грудью и тонкой талией, при отнюдь не девичьей филейной части?

Серьги, брошь в виде бабочки тонкого золотого плетения, пара колец с явно натуральными рубином и изумрудом лишь приложение к искусству пластических хирургов и косметологов.

Я такого раньше тоже не видел.

В Союзе подобных чудес пластической хирургии не было даже в телевизоре. А постперестроечная Россия до подобного еще не дозрела.

— Садись, — Грета уверенно хлопает по лавке возле себя. И тут же что–то поясняет собеседникам относительно моей персоны.

Разговор идет на английском, поэтому я улавливаю лишь общую канву разговора.

— Русский, ты коммунист? — хитро прищурив и без того узкие глаза, интересуется пожилой китаец. Причем интересуется пусть и с акцентом, но на великом и могучем.

Вот это поворот! Я вообще–то пожрать собирался, а не о марксизме рассуждать. Тем более что я в нем не силен.

А что это у нас так дорогая барышня напряглась? Не владеет русским?

Или не знала, что старикан на нем говорит?

Ставлю сотку экю против стреляной гильзы — старик намеренно перешел на русский.

Ишь, как напряглась — лицо само безразличие, пальцы спокойно лежат на столе, но я этих симптомов еще там насмотрелся — нервничает дама.