– Совсем распоясались, – гневно сказал он, и за его спиной нахмурился урядник, шевеля по тараканьи усами и всем своим видом обещая бунтовщикам немыслимые кары, как только уедет такой милосердный и добросердечный исправник.

– Распоясались, – повторил он, – барина на вас не хватает! Да, барина… Ну ничево, ничево…

Еле заметный кивок, и урядник выметнулся из избы, топоча подкованными сапожищами. Минуту спустя в дом вошёл молодой человек, едва ли двадцати лет, одетый по последней парижской моде и пахнущий тонким парфюмом.

С брезгливым любопытством оглядев убогую обстановку, он скорчил гримаску, уместную больше кокотке, и быстро заговорил по-французски с исправником. Тот разом вспотел, подбирая слова, и молодой человек перешёл на русский, давшийся ему не без труда.

– Вово́… Владимир Александрович Турчинов, – поправился он, отчаянно грассируя, – владелец сих… как это будет на русском, шер ами?

– Пажитей? – предложил исправник, на что Вово́ неуверенно кивнул.

– Ваш… как это? Ах да… природный господин!

Большак вздохнул было прерывисто, но смолчал, наткнувшись на взгляд урядника.

– Обленились мужички, – заявил Вово́, расхаживая по избе, с надушенным платочком у носа, разглядывающий обстановку с видом этнографа, – буду у вас… порядок вести.

Не обращая внимания на хозяев избы, дворяне повели разговор на смеси французского с русским, из которого большак только и понял, что молодой барчук решил выжать из мужиков последние соки.

«– Не слушать ни чиновников, ни господ, ни попов, – вспомнилось большаку давнее так явственно, будто это было вчера, а не без малого сорок лет назад, – не выходить на работу, добиваться истинной воли! А она не будет разыскана, пока не прольётся много крови хриястиянской!»

Пренебрежительный взгляд Вово́ на домочадцев, несколько картавых слов и среди них – «пороть» на русском.

«– Резать, вешать, рубить дворян топорами!» – кровавым набатом удалило в уши старику давнишнее.

– … эка скверная погода, – донеслось до старика будто из-под воды, – и всё ведь одно к одному! Кучер, фис дёпЮт[9], руку себе повредил, и эк ведь угораздило лё кон[10]…

Снова смесь русского с французским, и…

– За кучера поедешь, старче! Ну! – урядник без затей двинул большака под дых, помогая тому собраться с мыслями.

«– Воля! Воля! – скандировала толпа, не расходясь при виде готовящихся стрелять солдат. Апраксин ещё раз велел расходиться, и затем скомандовал залп… потом второй, третий…»

На крытом возке позади молодой помещик вёл беседы с исправником, ведущим себя удивительно предусмотрительно, показывая себя тонким и остроумным собеседником. Повозка покачивалась, откормленный полицейский конь легко тянул утеплённый возок, а позади говорили, говорили…

Вово́ делился непринуждённо своими планами на принадлежащие ему земли.

– … привести в порядок, что-то продать, – вырывался из возка грассирующий голос молодого барина, – заставить, наконец власти взыскать недоимки с мужиков…