Сойдя на берег, я постоял, раздумывая, не стоит ли мне сначала попытаться наловить рыбы. В последнее время я никогда не приходил сюда с пустыми руками, да и тогда меня едва благодарили. Но я хотел показать им свое серебро. Когда Сигрид увидит монеты, она поймет, что во мне есть что-то большее, чем ей представлялось. Я скажу Хареку, что могу отправиться на юг и купить зерно на эти деньги. Зерно я отдам им, и тогда им не придется голодать до весны.

Фенрир, подпрыгивая, помчался вверх по склону и добрался до усадьбы задолго до меня. У хлева я увидел Гарда, стоявшего на коленях и сдиравшего шкуру с барана, он махнул окровавленной рукой в сторону гавани. Выглядел он как-то странно, не говорил ни слова, и казалось, ему как-то неудобно смотреть на меня. Я постоял во дворе, как и он, не говоря ни слова, а потом отправился по следам на свежем снегу. Следов было много, как будто здесь прошла целая компания. Они вывели меня к пирамиде из камней, здесь, по-видимому, все встали вокруг пирамиды, кое-где я увидел отпечатки коленей, должно быть, они молились. На приступке у креста лежал маленький молот Тора, выпиленный из ракушки, и сухая веточка вереска. Фенрир помочился на пирамиду, и мы пошли дальше.

В гавань прибыл чужой корабль – это я увидел уже будучи на полпути между Гримсгардом и гаванью. Казалось, это торговый корабль из тех, что перевозят грузы по Северному морю. Но на палубе было много людей, и еще больше на пристани. Выйдя на площадь, я заметил Сигрид, Хакона и их сестру, они стояли у самого края пристани. Харек был на борту, он стоял, положив руку на плечо седобородому старику, казалось, у них был серьезный разговор, и старик медленно кивал головой, слушая Харека.

Мы с Фенриром стояли на площади, когда Сигрид вдруг заметила меня. Она подняла руку, но не для того, чтобы подозвать меня поближе. Напротив, она замахала так, будто хотела прогнать меня, и отрицательно покачала головой. Потом она спряталась за спину брата.

Это так меня обескуражило, что я развернулся и ушел обратно к усадьбе. Там я долго стоял во дворе, глядя на залив. Гард уже снял шкуру и возился, разделывая тушу. Он отрезал три куска мяса и подошел ко мне.

– Исчезни на несколько дней, – сказал он, вложив куски мне в руки. – Так будет лучше для всех.

– Кого они встречают? – спросил я.

– Родичей из Ирландии, Торстейн. Сигрид выдают замуж.

Пока я брел к своей шнеке, эти слова звучали у меня в ушах. Я столкнул лодку на воду и стал грести медленно и сильно, я греб, пока не вышел в открытое море. Солнце висело низко над горизонтом.

Может, я так и заночевал в море. А может, заплыл в какую-то бухточку. Не помню, что со мной было той ночью. Но помню, будто стою на берегу рядом с Гримсгардом. Настало утро, я смотрю, как солнце поднимается над заснеженном мысом на юго-востоке. Вот появляется Сигрид. Она молчит. Я не смотрю на нее, но слышу дыхание и ощущаю теплый, сонный запах ее тела.

– Ты нашел своего брата?

Я слышу ее голос, но мне чудится, будто она мне только снится. А может, так и было, может, мне лишь приснилось, что она подошла ко мне на берегу в то утро.

– Я знала, что ты отправишься искать его.

– Я его не нашел.

Скрип шагов на песке, один, затем другой. Ее запах становится ближе. Мне хочется повернуться, прижать ее к себе, но вместо этого я опускаю руку на пояс с топором. Она останавливается.

«У отца был двоюродный брат в Ирландии. Его сын… Харек говорит, что они очень богаты. У них есть хутор…»

Я хватаюсь за кошелек, готовый раскрыть его и показать ей свои серебряные монеты, но вдруг она хватает меня за руку.

– Ты что, не понимаешь, Торстейн? Не бывать тебе моим женихом.

– Но я могу… Я тоже смогу позаботиться о тебе.

Она отводит взгляд, глаза полны слез.