Это был первый учебный день шестого класса. Бабушка забрала Варю домой, в Старинский. Мама тогда совсем потеряла себя, лишилась очередной работы. Надежды на нее не было, и Татьяна Родионовна взяла все в свои руки. Варя была сильно напугана, она не знала, что делает, когда звонила бабушке и попросила ее приехать. Только потом она поняла, что мама осталась со своей болезнью одна. Жить с бабушкой вдвоем было непривычно, иногда даже страшно. Варя привыкла быть сама себе хозяйкой, но здесь приходится подчиняться строгим правилам.

Учиться в школе и раньше было не подарком. Дети жестоки. В деревне каждый знает, где ты живешь, что ты ешь, и кто твои родители. Среди особо одаренной молодежи эти сведения могут оказаться инструментом естественного отбора.

Варвара никогда не была отличницей, как никогда не была и отстающей, учителя порой ее просто не замечали, а то и с отвращением игнорировали. Она всегда старалась быть тише воды ниже травы, не высовываться, не привлекать лишнего внимания. Друзей она не заводила, и никто не проявлял желания подружится с ней. Варе было комфортно сидеть за партой у затерявшегося дальнего окна, смотреть на мир и на людей со стороны. Иногда она переключалась на пейзажи, простирающиеся из окна, словно урок ее проходит не в кабинете, а там, на улице. Вместо того, что бы учить математику вместе с одноклассниками, она училось вить гнезда вместе с сороками на высоких ветвях деревьев.

Утро выдалось несуразным до раздражения и скомканным. Она совсем не выспалась, но проспала, почти ничего не успела съесть на завтрак, и была почти уверена, что забыла расчесать голову. На улице наступили внезапные холода после знойного лета, так что ей пришлось двигаться гораздо быстрее обычного, чтобы окончательно не замерзнуть.

Перепрыгивая через две ступени, она залетела в холл. В тот момент он напомнил ей место тюремного заключения. Толпа отбывающих срок в одинаковой форме собирается у вешалок и скамеек, кто-то дерется, кто-то разбрасывается чужими вещами. Вакханалия заканчивается только тогда, когда звенит ненавистный звонок.

Варя сельскую школу не любила еще потому, что по сравнению с городской эта была жухлая, холодная и мерзко пахнущая. Все стены здесь были выкрашены в голубую и белую краску советского производства. Мало того, что сочетания цветов порой напоминали психбольницу, она растрескивалась и местами облезала, напоминая о тщетности бытия. Еда в столовой не имела вкуса. Зато запах оттуда доносился всегда один и тот же: тушеной капусты и Вариных тефтелей. Учителя здесь всегда сливались с интерьером и атмосферой, иногда гармонично издавая запах перегара или нафталина. В остальном все как всегда, скрипучие деревянные двери, стулья и парты, пережившие дедов и доставшиеся этим детям по наследству.

Варя дождалась, когда большинство учащихся разойдутся к своим кабинетам, и затем как можно скорее переобулась в чистую обувь. Она замечала, что иногда кто-то ронял на нее косой взгляд, смутившись, виду не подавала. Скорей поспешила в кабинет, села за свою парту. Захотелось сжаться до размеров изюма в стул поглубже, чтобы забыть это утро.

Вокруг царил шум и гам. Кто-то дрался около доски, потому что один писал, а другой стирал, кто-то кидался бумажками, кто-то громко рассказывал свою историю. Казалось бы, раньше в таком шуме она чувствовала себя незаметно, но теперь ощущает себя запертой в клетке с ястребами. Несколько девочек, сгруппировавшихся у окна, часто кидали на нее прямые взгляды, роняли насмешки. Варвара настойчиво не выражала ничего, медленно раскладывая школьные принадлежности. К девочкам вальяжно подошел очень крупный высокий мальчик, со светлыми, даже рыжеватыми, жидкими волосами. Кивнул в сторону Варвары и что-то громко спросил.

Данил Кузьмин не отличался большим умом, но это не мешало ему иметь очень длинный и грязный язык. Он служил сборником и рассадой сплетен и слухов со всей деревни. Не мудрено, что брал он их от матери, работницы местного управления. Более того, иногда он выдумывал свои, нелепые и гадкие истории, если уж совсем было скучно жить. Ростом, весом, и слабо пробивающимися пушистыми усами он был похож на восьмиклассника, и от того, все старались с ним подружиться. Врагом этому переростку не хотелось быть никому.

Прозвенел звонок, и когда полуживая старая учительница скрипела мелом по доске, Варе в затылок прилетела записка. И хорошо, что сейчас она уже не помнит, что там было написано, помнит только, как охватил стыдливый животный страх, как закружилась голова и бросило в пот, как дрожали онемевшие руки. Здесь все обо всем знают. Ее словно достали из кроличьей норы, стали тыкать в нее острыми деревянными палками, держа подвешенной за уши. Комок подкатил к горлу, но она сглотнула его поглубже, закатила глаза от слез и спрятала их подальше.

К пятому уроку, пока она выходила в туалет, кто-то успел накидать ей в рюкзак мусор. Она поняла это не сразу, только когда полезла за тетрадью. Нашла кучу бумажек, фантиков, кожуру от банана, опилки от карандашей и еще черт знает что. Снова не подавала виду. Попросилась выйти во время урока. Пошла выбрасывать все в туалет. Она хотела бы ответить одноклассникам за все, но ей страшно, потому что их много, а она одна, и жаловаться ей некому. На самом деле, в голову лезли разные мысли, но ни одна из них не задевала по-настоящему. Она не выбирала родителей, но и они не выбирали ее. Будь она смелее, за свои слова и поступки здесь ответил бы каждый. Будь она хоть чуточку сильнее, она бы смогла защитить маму, смогла бы ее вылечить, смогла бы помочь. Она бы смогла все изменить, но она такая слабая. Ничего не получится.

Закончился последний урок. Наконец-то! Спина гудела от усталости. Желудок сводило от голода. Так хотелось спать, что прямо сейчас, на месте, ее глаза закроются и она уснет. Все вещи с парты молниеносно полетели в рюкзак. Стройная, в строгом брючном костюме, слегка постаревшая, учительница Наталья Ивановна громко провозгласила: «Все остаются на своих местах, я оглашаю списки дежурных на эту неделю». Варя предчувствовала неудачу.

После объявления учителя все, кроме Варвары, быстро собрались и ушли из класса. Она была сильно огорчена, но не такая уж это неудача, по сравнению с остальными. Оставила рюкзак на месте. Взяла ведро и спустилась вниз за водой. Обратно она несла тяжелое ведро, как могла, двумя руками, надрываясь на последнем издыхании. Поставила его около доски. За спиной послышался хлопок. Варя резко выпрямилась и обернулась. Дверь захлопнулась.

Данил и еще пара одноклассников за дверью, двое за учительским шкафом и под партами. Еще один щелчок. Кто-то закрыл дверь ключом снаружи. Дети перекидывались дурацкими шутками и громко смеялись. Подходили ближе. Варя не знала, чего они от нее хотели, чего ждать, и что в этой ситуации делать. Ловушка захлопнулась.

Данил держал ее сильными ручищами, прижимая к полу, а остальные писали черным маркером разные непотребства на руках, на шее, лице. «Не кричи, тварь, а то еще больнее будет!» — запомнилось на всю оставшуюся. Она не смогла ничем ответить и молча ждала, когда все закончится. Веселье продолжалось не так долго. Поглумившись вдоволь дети, неспешно и обыденно ушли домой, по своим делам. Варя запомнила самое довольное и счастливое лицо из всех, принадлежащее медно-рыжей Зое Вербиной. Она не смогла уйти не попрощавшись. От нее напоследок Варя получила первый пинок, скорее унизительный, чем болезненный. В последующем будет гораздо больнее.

Первые десять минут она сидела на стуле и обдумывала происходящие. Ждала, когда прозвенит звонок, и все разбредутся по кабинетам или уйдут из школы.

Накрыла себя ветровкой и вышла из кабинета. Дверь в туалет была сломана и не закрывалась. Варя старалась тереть бранные слова на руках как можно быстрее, чтобы никто не увидел. Через немалый промежуток времени поняла, что маркер не смываемый. Не сдержалась, заплакала. Она плакала даже не от того, как выглядит, а от того, что поняла, так теперь будет всегда. На секунду ей показалось, что ее клеймили, надписи не сойдут с нее никогда. Она плакала и терла руки с такой силой, что кожа не выдержала и начала рваться, наружу показались капли крови, а потом и вовсе залили тонкую, еще совсем детскую руку. В рану попало мыло и противно защипало.

Возле двери туалета послышался звук шагов, и глухой стук. Варя хотела спрятаться в кабинке, но когда подняла голову, то поняла, что уже поздно. Светловолосый синеглазый мальчик от увиденного уронил свой рюкзак. Она быстро вытерла слезы и забежала в кабинку, оставляя за собой след из капель крови. Она была уверена, что он нападет на нее, и все повторится. Сглотнула слезы, постаралась взять себя в руки. Нет, никто здесь ее не тронет. Когда услышала отдаляющийся звук шагов, то аккуратно вышла обратно. Смирившись наконец с тем, что стирать эти надписи водой и мылом бесполезно, Варя натянула куртку с капюшоном так, чтобы лица и рук в ней было не видно. Поспешила домой. Она бежала, опустив голову в пол, словно искала что-то у себя в ногах, миновала коридор и дальше спустилась по черному ходу. Ступени вылетали из-под ее ног. Школьный двор почти уже был позади.

Около стадиона, она почувствовала что-то странное, но знакомое. Похожее, на зов. Ноги сами пронесли ее метров сто, в противоположную от дома сторону. Затем послышались чьи-то жалобные стоны, и тогда Варя зашагала быстрее. Она точно знала, что там происходит что-то, на что она может повлиять.

За синим железным забором она увидела знакомый портфель, валяющийся на земле. Звуки почти стихли, но любопытство взяло верх. Аккуратно и беззвучно, словно кошка, она дошла до поворота. Заглянула за него. Увиденное вызвало у Вари странные смешанные чувства восторга и ужаса. Белобрысый мальчик с темно-синими глазами сидел на огромном рыжем однокласснике и бил его по лицу. Варе казалось, она слышит, как отбивается мясо, в то время как глаза второго наливались яростью, кровью, он словно упивался и не мог остановиться. У Данила уже не было сил кричать, его большая беспомощная туша только тряслась и позвякивала.