посчитал за лучшее уйти. В том, чтобы выздоровел полков
ник, мягко говоря, я не заинтересован. Компрометировать себя
безразличным отношением к нему — нет смысла.
— Как?..
— Узнал? От надзирателя. Он по селектору разговор услы
шал о Гвоздевском. Селектор — не телефон: говорит один,
а слушают все, кому не лень. Я охрану спиртом балую, а они
31
меня — свежими новостями. Я в курсе почти всех лагерных
дел. А теперь слушайте, почему я так твердо обещал вам, что
завтра вы не пойдете на этап. Орлов — мой двоюродный брат.
— Что?!
— Да, вы не ослышались. Об этом не знают даже всемо
гущие чекисты. Он старше меня на пять лет. Его мать — род
ная сестра моей матери. В детстве Орлова звали Ленькой.
Ленькина мать умерла, когда ему было два года. Отец его
спился, где-то проворовался и вскоре умер на каторге. С во
семнадцатого года Орлов в своих анкетах пишет, что папа его
социал-демократ, погиб за святое дело революции. Ему, конеч
но, не верят. До сорокового года встречались воры с дореволю