В течении пяти дней, мы двигались на восток по тому лесу и все то время, с утра до вечера, перед нашими взорами стояли обезьяны, скачущие по ветвям. Иногда они надоедали нам настолько, что мы открывали по ним стрельбу из луков, перебив некоторое количество из них, мы таким образом добивались, чтобы остальные на время оставили нас в покое. Их было несметное множество, они появлялись на нашем пути вновь и вновь, и мы снова и снова отстреливали их. Спустя пять дней, мы вышли из того леса и проводники сказали, что на следующий день мы подойдем к крепости Мират.
С того места начались болота, между ними пролегала дорога, шириной в один, местами в два фарсанга. Болота простирались как на север, так и на юг. В окрестностях крепости Мират земля была сухой, далее опять начинались болота, через которые мы шли, придерживаясь той единственной дороги, о которой упоминалось. Выйдя из леса, войско перестроилось в боевой порядок и пошло вперед, пока не показалась крепость Мират, стоявшая на вершине холма. Я велел сделать привал и разбить военный лагерь таким образом, чтобы находясь внутри него, воины могли отразить внезапное нападение врага. Велев собрать в большом шатре всех военачальников, я им сказал:
«До сего дня мы сражались в странах, где не имелось слонов, теперь же в этой стране их пустят против нас в качестве боевой силы. Все вы видели этих животных в Иране и знаете, что они такие же травоядные, что и лошадь и корова, только не имеют как те рогов и копыт. Если бы слон был подобным льву, тигру или леопарду, я может и позволил бы вам испытывать страх перед ним и потому не следует бояться травоядного животного, не умеющего ни бодаться, ни лягаться. Своим воинам хорошенько разъясните, что у слона нет ничего, кроме огромного туловища, его можно поразить одним ударом сабли и для этого достаточно отсечь ею или поранить хобот животного. Скажите своим воинам, что слон не в силах навредить им, разве что тем, кто окажется под его ногами. Воины могут подобравшись под его брюхо вспороть его копьем или саблей, при этом сами они совершенно не пострадают. Достаточно сильный воин может поразить слона стрелой в колено, чего будет достаточно, чтобы вывести животное из строя. Разъясните воинам, что больше опасности исходит от лягающейся или брыкающейся лошади, или бодающейся коровы, чем от слона. Наиболее уязвимые части слоновьего тела — это хобот, брюхо и колени и раны, нанесенной в один из этих участков зачастую бывает достаточно, чтобы свалить то животное. Если увидите, что в вашу сторону движется слон, на спине у которого беседка с засевшими там лучниками, то знайте, что больше опасности исходило бы для вас от несущейся колесницы с лучниками, ибо колесницу остановить труднее чем слона, последнее не представит особой трудности, тем более, когда воин облачен в доспехи».
Затем, я обратившись к Эбдалу Гильзайи, сказал: «О эмир, ты должен велеть своим воинам, мастерски владеющим боевыми крюками, чтобы они подготовились к истреблению слонов. Я считаю, наиболее удачным будет, если твои воины будут вонзать те крюки в хоботы или колени тех животных. Зацепив крюком за хобот, можно вынудить слона опуститься на колени, а поразив его колено — окончательно вывести из строя». После таких наставлений, я отпустил военачальников, чтобы они отправились к своим воинам, передали мои наставления и объяснили, что слонов им бояться незачем.
Переночевав, наутро мы двинулись на Мират. Дозор сообщил, что вокруг крепости никого не видно, однако ворота ее заперты. Проводники сказали, что комендантом крепости является человек по имени Алашар
Алашар взошел на гребень крепостной стены и не прибегая к помощи переводчика, сказал моему парламентеру: «Моя преданность династии Халладж еще не основание для того, чтобы я пропустил через эти места чужеземного врага, дабы тот смог дойти и захватить Дели. Вражда между Малу Экбалем и султаном Махмудом Халладжем — это вражда между двумя братьями, именно по этой причине Малу Экбаль не стал убивать султана Махмуда после того, как одержал над ним победу. Вместо этого, он поместил Махмуда в отдельном доме, наказав, чтобы с ним обращались с должным почтением, и если бы Малу Экбаль не почитал султана Махмуда как своего брата, он бы умертвил его. Ты же — чужеземный враг, пришедший завоевать Хиндустан и не ведаешь того, что это такая страна, где находил свою смерть или откуда бежал без оглядки всякий, кто вторгался сюда как завоеватель».
Несмотря на то, что ответ Алашара, коменданта крепости Мират, означал отказ, тем не менее он свидетельствовал о его храбрости и он мне понравился. Будь он малодушным, он бы воспользовался обещанной мною милостью и сдал бы крепость. Но, будучи отважным по духу своему, он не воспользовался предоставленной возможностью и предпочел быть готовым к сражению.
Стало ясным, каковы должны быть наши последующие действия, — мы поняли, что крепость Мират нам придется брать приступом и только затем мы сумеем идти дальше. Ибо, в полном соответствии с тем, что мне говорили, я не должен был идти на Дели, оставив за спиной крепость, оставшуюся непокорённой, потому что комендант ее обязательно встанет на моем обратном пути чтобы уничтожить меня или отобрать добычу, захваченную в Дели. В тот же день я взял крепость в кольцо, велев поискать, нет ли вокруг нее подземного хода наружу, ибо некоторые военные укрепления подобного рода, имеют подземные коридоры, ведущие наружу, но внешне эта крепость вроде бы не имела таковых.
Еще до начала осады Эбдаль Гильзайи предложил использовать против слонов верблюдов, утверждая, что слоны не переносят запаха тех животных, бегут, едва верблюд приблизиться к ним. Но вокруг крепости Мират слонов не попадалось, чтобы была необходимость пускать в дело верблюдов, кстати которых не имелось и в моем войске. Я нс мог долго задерживаться в той местности, в противном случае наступил бы сезон «барсат», — сезон проливных дождей, обычных для Хиндустана, что серьезно помешало бы дальнейшему походу и сражениям, тогда мне пришлось бы ждать окончания того периода.
Как я уже упоминал, крепость Мират стояла на вершине холма и для того, чтобы подкопаться под основание стены, нам пришлось бы подняться вверх по склону холма. Но на гребне стены по всему периметру были установлены метательные машины и осаждающие с их помощью метали огромные глыбы в сторону моих воинов. Было так же бесполезно рыть подкоп от основания того холма, помимо всего прочего, мои зодчие сказали, что почва его каменистая, не поддающаяся таким усилиям. Поневоле следовало взбираться вверх по склону холма, чтобы отыскать удобную позицию, с которой можно было бы начать устройство подкопа.
Но всякий раз, когда мои воины пытались подняться вверх по склону, на них обрушивались огромные глыбы, даже тем из воинов, что были облачены в доспехи, не удавалось прорваться наверх, они гибли, ибо доспехи не обеспечивали их надежную защиту от смертоносных камней. Было похоже, что осажденные в крепости Мират собирали и копили те камни в течении многих лет ибо сколько бы камней не метали их запас не иссякал.
Эбдап Гильзайи сказал мне: «О эмир, если ты намерен устроить подкоп там, наверху, тогда следует создать навес, защищающий воинов от обстрела камнями, несущими гибель, но и это вряд ли даст результат, разве что, если воины не поднимутся наверх под покровом ночи и не построят те прочные навесы вдоль всей протяжённости стен крепости». Я согласился с таким мнением правителя Гура, ибо для устройства подкопа другого пути не оставалось. По моему указанию воины заготовили необходимый материал для возведения многочисленных строений и организовать дело таким образом, чтобы осажденные думали будто мы намереваемся возвести вокруг крепости множество башен и с них обстреливать осажденных камнями и стрелами.
После того, как собрали необходимый строительный материал, мои воины под покровом ночи, когда опасность, исходящая от метательных машин была куда как меньше, перетащили его наверх и разложив на разных участках, начали и возвели несколько строений вокруг крепости.
Строения возводились, чтобы скрыть от взоров противника работы по устройству подкопов, а возводимые башни должны были ввести его в заблуждение. Строительство одних лишь навесов дало бы понять противнику о расположении наших подкопов. Воины работали ночами и к утру возвращались к подножию холма.
Алашар, комендант крепости, увидев результаты наших работ в первый день, не понял, в чем состояла наша цель. Однако на второй день, увидав возводимые башни, он подумал, что мы намерены вести с их помощью обстрел крепости стены. С того дня он регулярно стал обстреливать те башни из камнемётов, временами камни попадали в цель, внося частичные повреждения. Однако в течении ночи моим воинам удавалось их починить и башни наутро вырастали на еще большую высоту.
Я допускал возможность, что Алашар организует вылазку из крепости и его воины, вооруженные кирками и ломами, попытаются разрушить те башни. В этом случае я готовил своих воинов к противодействию, однако Алашар не предпринял такой попытки, видно посчитав, что башни наши не представляют для него серьезной военной угрозы, полагая, что с их помощью мы все равно не сумеем взять его крепость.
Я не знал численности осажденных, однако предполагал, что воинов у Алашара должно быть не более восьми — десяти тысяч. Крепость Мират считалась военным фортом, в нем не было женщин и детей, что позволяло защитникам свободно и без волнений за родных и близких держать его оборону. Мои зодчий, Шир Бахрам Марузи, расчертил схему устройства двух подкопов, с тем чтобы в случае, если один из них упрется в каменистый слой или по какой-либо другой причине не дойдет до основания стены, можно было воспользоваться вторым. Шир Бахрам Марузи, потомственный зодчий, сам обладал незаурядным опытом в том деле, кроме того являлся выдающимся специалистом по устройству кяризов (т. е. подземных оросительных каналов). Ему стоило взглянуть на тот или иной грунт и он сразу определял, есть в нем вода или нет. Я видел многих таких мастеров, однако не было среди них такого сведущего как Шир Бахрам Марузи.
Оба подкопа начали рыть в одну и ту же ночь. С того же момента мы начали изготавливать порох. Имевшиеся у нас до того запасы намокли во время потопа в Хайбарском перевале и пришли в негодность. Поэтому по дороге в Хиндустан мы собрали необходимый материал, чтобы изготавливать порох на ходу, если того потребует обстановка.
С начала работ по устройству подкопов, мои воины продолжали копать так же и в дневное время, так как вход в подземелье был укрыт навесом. Ночью отрытый грунт переправляли вниз, в противном случае он выдал бы нас и Алашар догадался, что мы заняты устройством подкопа.
Однажды, когда метательные машины обстреливали наши башни, я приказал поднять над одной из них белый флаг и объявить, что я намерен взойти на нее для переговоров с Алашаром. Алашар, облаченный в доспехи, показался на гребне стены, громко назвав себя он спросил, кто я. Я сказал, что я — Тимур Гураган, властитель Мавераннахра, Ирака и Междуречья. Алашар спросил, что же я хочу поведать ему. Я сказал: «Хочу убедить тебя открыть ворота крепости и сдаться вместе со своим гарнизоном, я сделаю тебя одним из своих военачальников. Все эти уговоры с моей стороны не означают отсутствия у меня возможности вести успешно дальнейшую осаду, я полностью уверен в том, что скоро захвачу эту крепость. Причина моих уговоров в том, что я убедился, что ты — храбрый воин, которого лучше сохранить в живых, чем убивать. Если я вынужден буду с боем взять крепость, поскольку при этом будет пролита кровь моих воинов, я должен буду убить тебя. Но если ты добровольно сдашь крепость, кровь моих солдат не будет пролита, я возьму тебя в свое войско и наделю тебя соответствующей должностью».