О Средиземное море! Вор на воре!
Кто вы, доктор Доливе?
Человек по имени Луи Доливе появился на подмостках большой истории в январе 1941-го, сойдя на берег с парохода «Лиссабон – Нью-Йорк». Либеральная общественность, недовольная политикой изоляционизма, со времен испанской войны носила на руках героев европейских сражений – того же Андре Мальро. Имя Доливе, в отличие от имени Мальро, гонкуровского лауреата и командира боевой эскадрильи, никому ничего не говорило, но выглядел он достаточно импозантно и говорил достаточно патетически, чтобы урвать свои пятнадцать минут славы.
Доливе, летчик – по его словам – французских ВВС, появлялся на обедах в свою честь на костылях. То, что бои семь месяцев как закончились и раны давно успели бы зажить, публику не смущало. Сам сбитый летчик не уточнял, что сломал ногу на борту трансатлантического лайнера. Зато рассказывал о трагедии французского поражения и невидимой миру, но сногсшибательной готовности французов восстать против оккупантов, как только Америка придет им на выручку.
Через пару месяцев Доливе создал «Международную ассоциацию свободного мира», а затем и «ежемесячный журнал о демократии и мировых делах» «Свободный мир» (с февраля 1947-го – «Мир объединенных наций»). Прекрасный, но смертельно скучный леволиберальный журнал, выступавший за все хорошее, против всего плохого. Но потребность в органе уже предчувствуемой антифашистской коалиции была столь велика (плюс пробивная сила Доливе), что вступление к первому номеру написал госсекретарь Корден Халл. Среди авторов числились Бенеш, Эйнштейн, Черчилль, Хемингуэй, Чан Кайши, Томас Манн, Масарик, Бертран Рассел, Дороти Томпсон, Ричард Райт, Тито и Де Голль.
В феврале 1942-го Доливе вошел в высший голливудский свет, женившись на актрисе Беатрис Страйт из рода «тех самых» Уитни, богатейшей семьи Америки. По любопытному стечению обстоятельств, ее брат Майкл Страйт, сотрудник Госдепа и спичрайтер Рузвельта, со времен учебы в Кембридже работал на советскую разведку. Впрочем, в те годы среди политических и культурных знаменитостей было трудно найти человека, не связанного с той или иной разведкой. К тому же в том же 1942-м Майкл ушел на фронт. Новая родня Доливе поспособствовала тому, что, издевательски формально отслужив в 1943 году три недели в армии, он получил право претендовать на гражданство США.
В том же году Доливе знакомится с Орсоном Уэллсом. Не просто знакомится – становится его наперсником, его ментором, его гуру. Уэллс, при всем своем видимом титанизме и самоуверенности, отчаянно нуждался в политических и идейных наставниках. Эту роль в его жизни уже играли композитор Марк Блицстайн и сценарист Джон Хаусман. Но никто и никогда не рисовал Уэллсу таких захватывающих перспектив на будущее, как Доливе. Никто еще не хлопал его по плечу: а давай-ка, паря, сделаем тебя генсеком ООН. Если хочешь, Нобелевскую премию мира спроворим, но на это лет пятнадцать уйдет. А пока что к Белому дому присмотреться не хочешь? Тут, кстати, для начала кресло сенатора от Висконсина освобождается, только тебя и ждет.
Уэллс до конца жизни не мог простить себе, что не баллотировался в Сенат, из-за чего место от Висконсина досталось ничем не примечательному парню по фамилии Маккарти.
Нельзя сказать, что Доливе горячечно бредил. К тому времени он уже встроился в нарождающиеся структуры ООН и обзавелся дипломатическим паспортом. ООН была для современников чем-то вроде святого Грааля, залогом светлого будущего, мира во всем мире и конвергенции капитализма с социализмом. Функции Доливе в будущем мировом правительстве расплывчаты: эксперт в области то ли прав человека, то ли информации. Но именно ему доверили написание книги (1946) «ООН. Учебник новой мировой организации», вышедшей с предисловием первого генсека ООН Трюгве Ли.
Доливе честно тащил за собой на вершины прекрасного нового мира Уэллса, числящегося теперь соредактором «Свободного мира». В Сан-Франциско (апрель 1945) на учредительной конференции ООН именно Уэллс отвечал за радиорепортажи и выпуск ежедневной газеты. А чуть раньше, когда Доливе организовал подготовительный форум в Вашингтоне, Уэллс с придыханием просил Рузвельта прислать приветствие его участникам: типа, ничто не доставит мне такого счастья, как ваши теплые слова.
Рузвельт любезно откликнулся. Но от зачина его приветствия холодок бежит по коже: «Апрель станет критическим месяцем в истории человеческой свободы». Президент, естественно, имел в виду развязку мировой войны, но чудится, что наворожил собственную смерть. Случившаяся 12 апреля, она действительно стала критическим фактором истории, во многом предопределив и холодную войну, и охоту на ведьм, и, соответственно, изгнанническую судьбу Уэллса и Доливе.
Бывают изумительно трагикомические совпадения. В 1947-м совиные крыла над Америкой простирает Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, ломающая тысячи судеб. В том же году трещит по швам брак Доливе. Он не согласен на условия развода, выдвинутые женой. Его семья нанимает в качестве частного детектива сотрудника военно-морской разведки Ладислава Фараго, который обнаруживает, что никакого Доливе в природе не существует. А человека, который именует себя Доливе, зовут то ли Людовичи Удеану, то ли Людвиг Брехер. И никакой он не француз, хотя и получил в 1937-м французское гражданство по протекции того самого Пьера Кота, а, прости господи, уроженец австро-венгерской Трансильвании, теперь вообще непонятно кому принадлежащей. И никакой не либерал, а отпетый коминтерновец, засветившийся в 1930-х как один из организаторов всех антивоенных и антифашистских форумов, рожденных организаторским гением Мюнценберга.
Семейный скандал разрастается до национального. В мае 1950-го кости Доливе перемывает Конгресс. Каким образом этот фантом получил американское гражданство? Почему разгуливает с диппаспортом в кармане? Не имеет ли доступа к секретной информации? Ни Госдеп, ни Иммиграционная служба не в состоянии предоставить о нем сколько-нибудь внятную информацию. ФБР чешет репу: странно, однако, что мы ничего о нем не знаем.
«Чрезвычайно опасный сталинский агент», как его именуют конгрессмены, тем временем находится в Чили в качестве почетного гостя президента Виделы, вручившего ему Орден за заслуги. Доливе из Сантьяго опровергает свою принадлежность к компартии. Тем не менее въезд в США ему отныне заказан, контракт с ООН не продлен.
Через два года, когда погибнет – утонет – его семилетний сын, Доливе предпримет титанические усилия, чтобы приехать в США, но тщетно.
Что известно о Доливе более или менее достоверно. Да, родился в 1908-м в Трансильвании. Учился в Бухаресте, Женеве, Гренобле, где получил (1931) степень доктора права. В 1931–1932 годах работал в Институте международных исследований в Женеве.
Да, с середины 1930-х он выступает не на первых, но на полуторных ролях в организациях типа Всемирного объединения за мир, Интернационального союза интеллектуалов в защиту культуры, мира и свободы, Международного центра антивоенной документации. Вроде бы пишет для коминтерновского органа «Инпрекор».
Ну Мюнценберг. Ну Коминтерн. Ничего криминального в мобилизации антифашистской интеллигенции нет, а к секретным операциям Доливе вроде бы не причастен. К тому же, как и Мюнценберг, он в 1939 году выступил против советско-германского договора. А по пути из Марселя – через Касабланку – в США вступил в Лиссабоне в контакт не только со спецслужбами Де Голля, но и с английской разведкой. И вернувшись в 1950-м во Францию, никак свое «красное» лицо не обнаружил. Напротив: в 1952-м стал главным редактором «Сражающейся демократии», журнала антивоенного движения, созданного Леоном Жуо, профсоюзным деятелем, реформистом и противником большевизма, при участии таких вполне буржуазных политиков, как Элеонора Рузвельт, Венсан Ориоль и Эдуард Эррио.
Похож ли он на опаснейшего оперативника Коминтерна? Скорее, на международного афериста. Почти пародия на настоящего героя Коминтерна Отто Каца, в 1936-м – под псевдонимом Рудольф Бреда – обратившего Голливуд в антифашистскую веру.
В коминтерновской биографии Доливе есть одна любопытная деталь. Вроде бы с сентября 1933-го он был «приставлен» к Анри Барбюсу. А в ноябре 1934 – марте 1935-го был в СССР, что отчасти совпадает с графиком советских вояжей Барбюса. Писатель как раз работает для «Межрабпомфильма» над сценарием фильма о Сталине. Не имел ли Доливе отношения к этому проекту? Не почувствовал ли он вкус к кинопроизводству именно тогда?