– Да, было бы здорово! – сказал папа.

– Только ты и я, – сказал Бенжамин.

– Да, только ты и я, – сказал папа.

Бенжамин нашел в подвале папины лыжи, но его лыж там не было. Да и они наверняка ему уже стали малы. Они решили сходить в центр города и купить новые палки и лыжи для Бенжамина. Прошли через парковку по посыпанным гравием дорожкам к торговому центру, и прямо возле осушенного на зиму фонтана, там, где летом обычно дерутся бродяги, папа внезапно схватился за голову. Он споткнулся, зашатался, сгорбился. Бенжамин обхватил его руками.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего, – сказал папа. – У меня просто внезапно заболела голова.

Папа какое-то время стоял, наморщив лоб, и смотрел на снег, а потом наклонился, чтобы поднять оброненную им шапку. И упал. Бенжамин бросился к нему, перевернул его на бок, пытаясь удержать его болтающуюся из стороны в сторону голову.

– Я не понимаю, что происходит, – шептал отец. – Словно что-то взрывается у меня в голове.

Таким было утро, когда у папы случился инсульт.

Приехала «Скорая», и Бенжамин был поражен безразличием медиков: нельзя же работать так медленно с тем, кто, может быть, умирает. Они вышли из машины, осмотрели папу, потом открыли заднюю дверь и выкатили дребезжащую металлическую каталку. Они положили его, закрепили ремнем через живот. Папа смотрел на все происходящее вокруг него широко раскрытыми глазами. Один из фельдшеров аккуратно положил руку ему на плечо, чтобы привлечь к себе внимание, папа посмотрел ему прямо в глаза.

– У вас инсульт, – сказал мужчина.

– Что вы говорите? – спросил папа. Словно из вежливого любопытства.

В «Скорую» Бенжамина не пустили. Он стоял возле машины и смотрел, как папу загружают внутрь. Их взгляды встретились. Папа взял Бенжамина за руку, помахал ею, словно флажком.

– А ведь мы собирались покататься на лыжах, – сказал он.

Двери закрылись, машина стала осторожно пробираться через толпу зевак, собравшуюся на площади.

Чуть позже Пьер, Бенжамин и мама стояли у постели отца в отделении интенсивной терапии. Подошедший врач объяснил им, что пока все шло неплохо. У папы случилось небольшое кровоизлияние в мозг, но сканирование показало, что функции мозга не пострадали. Содержание кислорода в крови было немного снижено, врача это беспокоило, поэтому папу оставят в больнице на несколько дней, но, если все пойдет хорошо, он очень скоро вернется домой.

Нильс жил за городом, поэтому он приехал в больницу через час. С ним была женщина в парике. Бенжамин знал, кто это, они уже встречались однажды, около полугода назад, когда Нильс привел ее с собой на воскресный ужин вместе с родителями.

– Вам, наверное, интересно, почему я в парике? – спросила она через несколько минут после начала ужина.

Да, им было интересно. Парик был светлым, почти белым, с такой замысловатой прической, что не оставалось никаких сомнений в том, что волосы не настоящие. Женщина объяснила, что сделала это намеренно. Она страдала от выпадения волос. В мире, где большинство людей стеснялись бы того, что лысеют, она решила поступить иначе. Она не стеснялась ни секунды, сказала она. Она сделала свой парик и свои выпадающие волосы частью своей личности. Она говорила быстро, не давая возможности себя перебить, и Бенжамин испугался, что мама выйдет из себя. Женщина в парике сжимала под столом руку Нильса, осторожно почесывая ее своими длинными ногтями. Нильс встал, чтобы налить в графин воды; Бенжамин смотрел, как он шел на кухню, в нем была такая самоуверенность, которой Бенжамин раньше не замечал. В конце ужина женщина сняла с себя парик и положила его на стол. Она никак это не прокомментировала, поэтому никто тоже ничего не сказал, лишь повисла неловкая пауза, лишь постукивали вилки по фарфору, все украдкой разглядывали ее лысую голову, свет свечей отражался от ее кожи. Она, эта женщина в парике без парика, сидела в самой глубине квартиры семьи, под всеми ее сводами, словно пульсирующая безграничность. Возможно, она хотела им помешать или произвести впечатление, и на какое-то время ей это удалось, но когда она ушла, казалось, все двигаются, словно мухи в сиропе, а потом все снова стало как обычно.

Женщина в парике вошла в больницу рука об руку с Нильсом, всех по очереди обняла. Бенжамин впервые за много месяцев встретился с Нильсом. Он подумал, что благодаря этой женщине встреча прошла легче, чем он себе представлял. Папа был сбит с толку. Он смотрел на семью поверх столика на колесиках, придвинутого к постели, этим ищущим взглядом, как после ужинов на участке, когда он оглядывал тарелки в поисках еды. Он посмотрел на своих детей.