Ускорив шаг, я приблизился к механику, стараясь не слишком сильно топать. Но это не помогло. Слишком сильно был взвинчен Изао, уверившись в том, что его хотят арестовать. Даже не хочу предполагать, что творилось в его мозгу. Это агония загнанного зверя, когда тебе в очертаниях каждого встречного куста или столба мерещится преследование.

Попробовав дотянуться до его мыслей на расстоянии, я засёк настоящую панику. Мне кажется, если бы я не прервал буйные метания разума Нисиды, он покончил бы с собой к утру. Впрочем, я могу ошибаться.

Дальнейшие события развивались стремительно.

Мне оставалось ещё шагов пятнадцать до Изао, когда он обернулся и увидел вдруг меня. При этом механик задрожал и покрылся красными пятнами.

— Нет… нет! Нет! — закричал он вдруг, развернулся и бросился бежать.

Но практически мгновенно оступился. И упал на тротуар. Редкие прохожие обернулись, чтобы увидеть, не нужна ли человеку помощь.

Я подскочил к нему в несколько прыжков и прижал к асфальту, с которого он безуспешно пытался встать.

— Полиция Саппоро, ни с места, — шикнул я ему в ухо.

Все мои мышцы были напряжены, потому что я ожидал тот самый момент, когда он вытащит нож или что-то подобное, чтобы зарезать меня. Но Изао обмяк. Хуже того, он заплакал. Реально заплакал, как ребёнок.

— Я не винова-а-ат, — рыдал он, вызывая отвращение где-то в самой глубине моей души. — Мне сказали!

— Кто? — я не спешил расслабляться, но такой момент упускать было нельзя. Пока человек колется, надо помочь ему сделать это. — Кто сказал?

— Ясуо, — с ещё большим хныканием заявил мне механик.

Я огляделся. Люди, хоть их было и мало, остановились на тротуарах и глядели в нашу сторону. Мне надо было либо придумать что-то немыслимое, либо пожертвовать конспирацией. Я выбрал второе.

— Полиция Саппоро! — я показал жетон, и народ отправился по своим делам, тогда я склонился к Изао. — Кто это?

— Гэндзу Ясуо, — со слезами пробормотал механик. — Я не хотел, они меня заставили. Я не знал, что всё так выйдет!

Он натурально рыдал, заливая асфальт слезами. Мне было тошно, противно и отвратительно. Причём, сразу и одновременно.

— А на линию кто машину выпустил? Рику? — спросил я то, что меня интересовало сейчас больше прочего.

— Нет, Гэндзу, — пробормотал Изао, открыв мне глаза до конца.

И заказ получал Гэндзу, и машину допустил к выезду из гаража он же. Не зря у нас с ним не заладились отношения.

Я поднял мужчину и поставил на ноги, после чего, придерживая, отвёл в сквер на скамейку.