«Кто-то из них чуть не попал в меня», – вспомнил Штрассер про пулю.
– Сейчас вы у меня побежите прятаться, как крысы, когда на вас полетят бомбы!
– Еще взять влево. Приготовиться, – командовал Клаус Хирш.
Но в этот момент русский корабль стал поворачивать влево, выходя из-под удара.
– Влево, еще влево! – выкрикивал Штрассер, увидя маневр линкора. – Моторы правого борта на полную мощность.
Цеппелин не реагировал на команды, он не хотел поворачивать влево. Нет, он поворачивал, но очень медленно и не так, как хотелось тем, кто им командовал. Это все из-за противного ветра, который не дает повернуть в сторону выходящего из-под удара русского дредноута. Хотя шанс его поразить еще был, но вот цель сокращается в площади поражения. Еще пару минуту назад можно было пройтись вдоль всего корабля и вывалить на него весь бомбовый груз, но момент упущен. Разве что поперек или немного наискосок, только точнее прицелиться и немного ниже опуститься для верности.
– Прекратить огонь из пулеметов, если не хотите превратиться в баварские колбаски. Стравить из носовых баллонетов тысячу кубометров газа. После этого нос нашего корабля немного опустится. При снижении скорость возрастет. Как только бомбы будут сброшены, нас поднимет вверх.
Так и поступили. Как только нос завис над палубой линкора, последовала команда на сброс бомб. Вначале от цеппелина оторвались четыре фугасные пятидесятикилограммовые бомбы, сразу за ними большая, и напоследок из кормового отсека успели сбросить несколько зажигательных и пару удушающих.
IV
Когда от цеппелина оторвались бомбы, я смотрел только на большую каплю, другие просто не видел. Мой мозг их не воспринимал. Успеем или нет выйти из-под удара? Попадет или мимо пролетит? Только эти два вопроса были в моей голове. Где-то в районе третьей башни один за другим прогремели два взрыва, с бортов взметнулись водяные фонтаны, вода обрушилась на корму, и за кормой еще один громаднейший столб воды. На корму обрушился гидродинамический удар, весь корабль содрогнулся от толчка.
«Пронесло», – выдохнул я с облечением.
Нам в кормовую часть линкора попало две фугасные бомбы. Одна упала между третьей башней главного калибра и рострами. Пробив палубу, она взорвалась в коридоре между каютами, повыбивав почти все двери и взрывной волной наводя там страшный погром. Другая бомба попала между кормовой боевой рубкой и башней, если точно, то в площадку кормового мостика, снеся ее и коверкая. Вот поэтому палуба не была пробита. Однако эта бомба убила двух зенитчиков, находившихся на башне, троих ранила, двоих травмировала, их отбросило взрывной волной на палубу. Кроме них в корабль попали еще две зажигательные, но с возгоранием быстро справились, а вот с паникой, что произвела удушающая, не сразу. Когда разорвалась эта бомба, начиненная какой-то фигней, и кто-то истошно заорал «газы», все, кто был на верхней палубе (не только стрелки, но и аварийная команда), ломанулись на нос линкора, их потом с трудом уговорили уйти, так как уже эту гадость давно унесло ветром. Но трое при взрыве пострадали от газа, не смертельно, так, немного хватанули.
Но налет на базу еще не закончился. Это мы успели выйти в море, за нами шли еще «Олег» с «Богатырем». Но вот почему другие не выходят? Понятно же, что в движущийся корабль труднее попасть. И почему «Гангут» и «Севастополь» до сих пор не снялись с якорей? На что они надеются?
V
– Промазали! – в сердцах выкрикнул Штрассер, видя, как в каких-то пятнадцати метрах позади линкора встал большой фонтан воды.
– Но мы же в него попали двумя бомбами, – возразил Клаус.
– Этого для него слишком мало, он даже не почувствовал. Нам всего-то не хватило секунды.
Тут он вспомнил, что на такую же секунду поспешил тот русский матрос, что выбил пулей из его рук бинокль.
– Курс на тот линкор. Лейтенанту Штикеру до него уже не достать, пусть ищет другую цель. Но вот где остальные, что-то их не видно.
Штрассер начал осматривать горизонт в поисках еще двух цеппелинов из его дивизиона, они должны быть на подходе.