Весь истерзался духовно, пока делал контрольные выстрелы, стараясь не слышать умоляющие стоны Ефимки Паровоза и зэка, так и не «завязавшего» на старости лет. Ну и глаза нельзя было отводить от встречных ненавидящих взглядов. Подранки могли броситься, пытаясь сохранить себе жизнь в последнем отчаянном рывке.

Четыре хлопка нарушили утреннюю лесную тишину. После чего академик почувствовал, что детское тело начинает колотить от чрезмерного для него адреналина. Следовало некоторое время посидеть, а ещё лучше – полежать, чтобы отходняк не свалил с ног. Поэтому он сел в сторонке, на упавший ствол, а спиной прислонился к другому и даже порадовался, что есть кто-то, имеющий силы упрятать трупы.

– Борис, тела надо спрятать. Присмотри в яру удобное место, чтобы потом прикопать этих тварей слоем глины потолще…

Видно было, что Цаглиман не в восторге от предстоящей работы, но и он понимал, что следы состоявшегося расстрела надо прятать. Причём немедленно. Поэтому только кивнул, закончил обыск Бурого и занялся похоронами.

Присматривая за действиями нежданного помощника, академик старался не замечать красные круги перед глазами. Да и мысли в голове стали похожи на медленные, раскалённые утюги.

«Найдут тела бандитов или нет? Если их несколько дней не хватятся, то не найдут. Хуторянин жил одиноко, никто к нему не хаживал… А вот по лесу грибники часто со своими собаками гуляют. А те – мимо яра просто так не пробегут. И кровь почувствуют, и тела могут разрыть. Боря – не бульдозер, толстым слоем глины при всём желании завалить не сможет. Дождя бы! Да с грозой!.. Вроде и пасмурно… И гремело вчера вдалеке… Но гарантии нет. Раньше хоть кости к дождю ныли, да ногу покалеченную крутило – лучший барометр. Хе-хе!.. Слава богу, что от него избавился!.. Но дождь не помешал бы! С другой стороны… если сильный ливень, то запросто захоронение размоет… Вот досада! И так плохо, и эдак дрянь!..»

Круги перед глазами постепенно исчезли, слабость из конечностей тоже ушла. Зато захотелось жутко пить. И есть! Хорошо, что спина, опирающаяся о дерево, напомнила о рюкзачке с бутербродами. Извлечённые на свет, пусть и чуток примятые, они показались вкуснейшим лакомством, лучшим, чем недавно поглощаемый у Прасковьи борщ. Квинтэссенцией лучших пищевых ингредиентов.

Отличному аппетиту не помешал даже факт ведущегося захоронения людей, которых сам Александр и лишил жизни. Цинично? Ещё как! Но оправдание находилось вполне удобоваримое.

«Другого ничего не оставалось. Либо они меня, либо я их. И не важно, что в их руках я остался бы живым. Стать подопытным кроликом, до конца жизни пребывая в рабстве, – не по мне. Уж лучше я таких ублюдков буду стрелять сразу! Греха за такое нет… Но до чего странные пертурбации судьбы и случайностей! Велика Россия, а Цаглиман именно в то место приехал, куда меня вторым перемещением швырнуло… За ним бандиты припёрлись, не погибшие при штурме моего дома в Москве, зато окончившие свою жизнь здесь… Не вняли первый раз предупреждению?.. Вот и не верь после этого в злой рок…»

Пока всё складывалось удачно. Посторонних не наблюдалось, следы все спрятаны, тело перестало трястись. Пора спешить в дом Козыревых. А то как бы там Прасковья богу душу не отдала в переживаниях, время-то тикает! Сроки истекают! Что по возвращении, что по сроку жизни старушки.

Борис выполнил поручение и уже выбирался из яра. До сих пор сомневаясь в дальнейшей необходимости такого помощника, но уже прогоняя в голове планы относительно него, Кох скомандовал: – Пистолеты давай мне в рюкзак. Остальное – на дно корзинки, прикрываешь тряпочкой и грибами. Да, да… Прямо поверх этой пластины медной и кладёшь. Ничего не забыли?.. А теперь топаем отсюда самым прямым маршрутом!