Глава сороковая, в которой командировка продолжается

— Мне велено не кушать, — оглядывая палату, дева в розовом сарафане счастливо улыбалась. — Ничего, как-нибудь час выдержу.

— Что ж, тогда чаю не предлагаю. Дома перекусишь, — хмурая Нина не разделяла ее радости. — Почему Виктор Петрович прислал тебя, а не явился сам?

— Папа Витя сказал, что дело пахнет керосином, — проведя рукой по короткой стрижке, честно призналась девчонка. — У него чуйка на неприятности, тут к бабке не ходи. Повез семью прятать.

— Сам, значит, на измене сидит, — хмыкнула Нина, — а приемную дочь под раздачу подставлять можно?

Как бы странно это ни звучало, но слова «парадокс» и «женщина» являются синонимами. Несколько дней назад Нина лежала трупом; сейчас же, блестя изумрудами зеленых глаз, она повелевала властным голосом королевы. И приказной тон удивительным образом перемежался томным жеманством.

— А в Сочи меня нет, Нина Ивановна, — хитро усмехнулась девчонка ответ. — Все продумано, я сейчас по горной реке на байдарке сплавляюсь. И буду этим заниматься еще три дня.

— Ну, на нет и суда нет. Передай Виктору Петровичу, что он прав — пора менять убежище на более надежное, и как это выглядит, ты видела. Пусть не волнуется, встретим, приютим. Всю семью, и кого надо, тоже. Надеюсь, деньги и ценные вещи взяли с собой?

— Да, но.

— На все вопросы получишь ответы, — отрезала Нина. — Но позже. Я знаю, что такое «чуйка», и Виктору она не раз спасала жизнь. Так что отправляйся не мешкая, время дорого. Антон Михалыч проводит и, пожалуйста, аккуратнее там. Удачи, товарищи.

Я шагнул к девчонке:

— Виктория, технология такова, что мне снова придется тебя обнять.

Слава богу, зверское выражение покинуло ее лицо, и обнаружились милые ямочки на щеках.

— Ну раз надо — давайте, обнимайте, — Вика подобрала с тумбочки пистолет и покорно подняла руки. — И вообще, после всего того, что между нами было, вы просто обязаны на мне жениться.

Молодец девчонка, быстро оклемалась, улыбается вовсю. Мордашка сразу получилась симпатичной.

— Был бы рад, однако мое сердце занято другой дамой, — я крепко прижал ее к себе. — Бывайте, товарищи.

— Пока-пока, — суеверно перекрестил нас Коля. — Ни пуха.