Моё преображение всё-таки привлекло много внимания. Люди привыкли к тому, что я «убогая», но в последнее время я и так изменилась, не позволяя шпынять себя и отвечая обидчикам, а сейчас преобразилась ещё и внешне, пусть и совсем немного.

В течении дня многочисленные студентки академии делали комментарии на тему того, что я похудела, что меня совсем не узнают и что это не поможет мне найти богатого мужа. В принципе, я знала, что меня будут обсуждать, но рассчитывала, что через пару дней все привыкнут и забудут.

Я даже ловила на себе мужские взгляды, в которых совсем не читалось, что я «убогая», и это заставляло меня чувствовать себя лучше. Всю жизнь я пряталась: сначала потому что была очень стеснительной, а потом потому что так хотел Роберт. А сейчас я чувствовала себя… почти красивой, хотя, конечно, оценивать себя глазами других — последнее дело. Но как же это было необычно — когда меня случайно задели плечом, передо мной извинились, а какой-то первокурсник, сидящий рядом со мной на лекции, и вовсе покраснел и отвернулся, смутившись.

Через несколько дней комментарии действительно улеглись. Отношение ко мне по-прежнему было не самым радушным: я была всё той же стипендиаткой, которую недолюбливали, но больше не была «убогой».

Но именно в этот день вечером Люсиль внезапно спросила меня:

— Айви, я же твоя лучшая подруга?

Я не доверилась голосу, кивнув, неуверенная, к чему она ведёт.

— Тогда, ради меня, ты не могла бы держаться подальше от Макса Фуллагара? — выпалила девушка.

Этот вопрос удивил меня. Я не общалась с наследником Фуллагаров с тех самых вечерних тестов более недели назад и даже не думала о нём.

— Я не понимаю, к чему ты ведёшь.

— Он был сегодня с нами на лекции. Смотрел на тебя, удивлённо. Ему явно понравилось твоё преображение. Если ты настоящая подруга, ради меня, держись от него подальше. Не попадайся ему на глаза, — голос Люсиль был страшным, в её глазах горела решительность и почти ненависть.

Я только сейчас начала понимать, что она, возможно, увлеклась Максом Фуллагаром ещё в академии, но я не замечала этого. А сам стихийник никогда не обращал на неё внимания, причём это продолжалось даже после того, как она стала знаменитостью и приблизилась к аристократам настолько, насколько возможно. Насколько я помню, в той жизни они начали встречаться только после того, как он расстался со своей девушкой, которая, по совпадению, оказалась одной из близких подруг Люсиль. Я никогда не видела их вместе как пару, но в газетах постоянно писали о них и говорили о свадьбе, хотя многие верили, что сам Макс даже не делал предложения.

— Он нравится тебе? — спросила я Люсиль, и она насторожилась от моего вопроса.

— Почему ты спрашиваешь? Я не обязана тебе отвечать, — отбросила она мой вопрос.

— Тогда почему ты приказываешь мне, да ещё манипулируешь нашей дружбой? Если даже не хочешь ответить мне на простой вопрос? Разве мы не друзья? — я улыбнулась ласково, насколько могла, а про себя уже пожалела, что пошла на это. Я не хотела, чтобы она что-то подозревала.

Глаза Люсиль сузились, она подозрительно на меня взглянула, но я сделала наивные круглые глаза.

— Да, он мне нравится, — наконец её недоверие немного спало, — поэтому держись от него подальше. Будет не по-дружески, не по-сестрински отнимать мужчину у своей лучшей подруги.

Я не стала комментировать, что Фуллагар не принадлежит ей и, возможно, даже не знает о её существовании.

— Если мне придётся с ним работать на занятиях, я не могу ничего изменить. Я сама не собираюсь искать его общества, — безразлично пожала плечами и отправилась на ужин. Я надеялась перехватить там Билли. Пора из соперников превращаться в напарников и стать главными звёздами выставки.

Однако с утра меня ждали первые неприятности — «подруга», из желания помочь мне, отнесла нашу одежду в стирку, и комплект моей одежды был безнадёжно испорчен. Он сел настолько, что я не могла больше его надеть.