Нам с дракошкой собирать было нечего. Побродив по поляне среди высоких камней, которые Рейтар так и не вернул обратно на капище, я подошла к мужчине как раз в тот момент, когда он взобрался на коня. Протянув ему руку, чтобы он помог мне, я вдруг получила отказ:
– Вы с Арскилем поедете в экипаже.
– Мы же уже проверяли такой расклад. Ваш племянник...
– В экипаже, – повторил Рейтар неоспоримо, так и не взглянув на нас.
Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула и... Больше не произнесла ни слова. В конце концов, я не заслужила к себе такого отношения. Даже если этот дракон бесхвостый ведет себя так из-за своих воинов, он мог отозвать меня в сторону и объяснить, что при других наши недоотношения должны держаться в секрете.
Но он не сделал этого. Конечно, быть может, это была его месть мне за мое некрасивое поведение там, у подножья холма, но как-то не хотелось верить, что дядя Кирюши мог поступить подобным образом. Мне он виделся мужчиной с большой буквы М, а не со слога Му.
В потрепанную карету мы с дракошкой забрались вслед за Илоной. Усевшись на противоположную от сестрицы лавку, я неожиданно поймала на себе ее взгляд, наполненный превосходством.
– Я хочу сразу кое-что прояснить, – произнесла она, повыше задрав подбородок. – Рейтар мой, ясно?
– Ты абсолютно ничего о нем не знаешь, Илона, – усмехнулась я ее детской категоричности.
– Он богат. У него есть войско драконов. Он сможет меня вылечить. Это все, что мне о нем надо знать.
– Да как скажешь, – плюнула я, не желая вступать с ней в полемику. – Но в храм я тебя доставлю в любом случае.
Удобнее расположив Кирюшу у себя на коленях, подложив ему под голову подушку, я закрыла веки и решила подремать, чтобы скоротать время в пути. И у меня это даже получилось. Под стук отпрыгивающих из-под колес камней я действительно уснула, а проснулась неожиданно и громко.
От истеричного крика: “Пожар!” – который, вот удивление, принадлежал Илоне.
Я не успела как-то среагировать и помочь девушке. Руки действовали быстрее головы, а потому я первым делом схватила Кирюшу, который каким-то неизвестным мне способом умудрился незаметно покинуть лавку и мои колени.
Собственно, взглянув в его лукавые оранжевые глаза, я внезапно осознала очевидное: это он подпалил платье Илоны, чем, судя по довольной морде, искренне гордился. Но наругать мелкого засранца я тоже не успела.
Карета резко остановилась под вопли сестрицы, что позволило девушке в прямом смысле этого слова выпрыгнуть из экипажа. На пропахшую тухлой рыбой улицу я вышла вслед за ней, чтобы все же помочь избавиться от пламени, но остановить ее не смогли ни мои оклики, ни приказ Рейтара.
Илона бегала по кругу, словно заведенная, в то время как глаза ее казались застывшим стеклом. Я была готова поспорить на что угодно, что сейчас она вообще ничего не соображала. Все же страх сгореть заживо тревожил ее, как бы она ни пыталась скрыть этот факт за мерзкой высокомерной маской.
На мгновение мне даже снова стало жаль ее, но этот миг прошел быстро. Просто невозможно испытывать к кому-то жалость, когда искренне хочется смеяться. Все-таки судьба всегда воздает по заслугам.
Когда Илона пошла уже на шестой круг, продолжая оглушительно визжать, чужие нервы не выдержали. В порту, в принципе, было много людей. И прохожие, и работники расположившегося рядом рынка обращали на нас внимание, но решительнее всех оказался седовласый мужчина в годах, который был облачен в тяжелый кожаный фартук. Выбравшись из-за прилавка с ведром наперевес, он облил его содержимым девушку.
Пораженно замерла она в тот же миг. Чешуя, мелкие рыбные кости, скелеты с головами и хвостами – все это скользило по насквозь мокрой Илоне, с характерным «шмяк» падая на землю. Запах тухлой рыбы стал во много раз сильнее. Даже на берегу пролива морскими обитателями несло не так сногсшибательно.