Глава 40. Ящер в деревне

У Сильвы была, конечно же, новая резина с шипами. Вообще машина первоклассная – форсированный двигатель, маленький спортивный руль, всё очень красиво, в её стиле. В машине тепло, уютно, и я вдруг почувствовал, что ужасно хочу спать. В конце концов, времени около шести часов утра, ночь была бурная, и ничего удивительного в том, что я хочу спать, нет, кроме одного: ну не каждый день корреспондент газеты, пишущий на сельские темы, видит на хуторе доисторического ящера, вылезшего откуда-то из-под земли. Может, это просто ящер, может, это волшебный какой ящер, хрен его знает.

Мы ехали медленно, выключив фары, мотор работал почти неслышно. След поворачивал к конторе. Я вообще эту гнилую мистику не очень уважаю. Никогда в неё не верил и считал бабской темой. Но потом, когда познакомился ближе с поэтом, был под впечатлением, как этот очень умный мужик относится к мистике. Он даже не то что верил в неё, а для него она была такой же реальностью, как для меня, например, пивной бар в Ростове на Набережной. Вопрос, можно ли не верить в пивной бар на Набережной, это ведь, согласитесь, нелепый вопрос. И я сам после того, как съездил в Новочеркасск, и после того, как посмотрел на всё то, что там произошло, стал относиться к мистике по-другому. То есть я продолжал в неё не верить, потому что она мне не нравилась, но она была для меня чем-то таким, о чём я знал, что она существует, хоть я в неё и не верю. Точно, как с построением коммунизма, только наоборот. Все в него верят, хотя в глубине души понимают, что это полная х**ня.

За всеми этими рассуждениями, не очень глубокими, я стал засыпать и, видно, на каком-то логическом звене слегка всхрапнул. Тут я вспомнил про ящера, и сон мой сразу пропал.

Сильва, ни слова не говоря, протянула мне бутылку водки, которую она позаимствовала из буфета Елизаветы Петровны. Я открутил крышечку, сделал глоток. Сон пропал окончательно.

Сильва показала рукой вперёд. Перед зданием конторы стоял пазик. Он стоял припаркованный, задом к конторе, передом к площади. На боку его был нарисован большой красный крест и красный полумесяц. И ящер стоял к автобусу как бы лицом к лицу, наклонив голову, замерев. Сильва выключила мотор на всякий случай, чтобы не привлекать внимания. Нам было отлично видно, как на освещённой площади ящер стоял перед автобусом, наклонив голову, причём стоял так довольно долго. Что он увидел в передке автобуса? Что ему показалось? Может быть, фары и стёкла создавали сходство с каким-то животным, которое ящер видел раньше?

Вдруг это случилось так неправдоподобно быстро, что я еле успел уловить его движения: он кинулся вперёд и ударил автобус зубами. От удара автобус развернуло, и правым передним колесом он налетел на высокий бордюр. Пазик покосился, у меня было такое впечатление, что колесо от удара отвалилось. Ящер стоял, замерев, и смотрел на покосившийся автобус. В конторе загорелось окно, потом открылась дверь и на крыльцо вышла сторожиха. Увидев ящера, она заорала и кинулась обратно. Ящер дёрнулся за ней, но она скрылась за дверью, и он, потеряв её из виду, опять замер.

– Ну что, ты доволен? – спросила Сильва.

– Фотоаппарата нет! – ответил я. – Какая лажа!

– У меня есть фотоаппарат, – возразила Сильва, – он лежит в сумочке. Но без вспышки ты ничего не сфотографируешь в темноте. Ослепить его вспышкой – ослепительная идея! Хотя, – она задумалась, – ты, в принципе, в состоянии от него убежать, если не будешь слишком близко. Ты в хорошей форме, бегаешь ты быстро… Ты убежишь, если не поскользнёшься и не упадёшь. Но если ты засуетишься и упадёшь, тогда… извини.

Ящер окончательно перестал интересоваться пазиком, видимо решив, что этот пазик мёртвый. По крайней мере не живой, и убивать его не интересно. Скорее всего, он также решил, что для еды этот пазик не подходит. Может, из него вылилась тормозная жидкость, и её запах не возбуждал ящеровского аппетита. Теперь он смотрел на здание конторы, видимо, пытаясь понять, куда делась сторожиха. Сторожиха была большая, тёплая и точно живая. И по своим пищевым качествам искорёженный пазик просто не мог с ней сравниться. Её можно было не только убить, но и съесть. Но она пропала, только что была здесь, и её нет, хоть и чувство такое, что она где-то недалеко.

Вдруг Сильва завела мотор и включила дальний свет. Теперь я увидел то, что она увидела секундой раньше. По улице, по направлению к площади, шёл человек. Скорее всего, это был скотник, который шёл к коровнику, чтобы помочь дежурному наладить автодоилку. Выходивший на площадь человек ещё не видел ящера, но ящер услышал его и повернул голову туда, откуда шёл человек.

Как только Сильва включила свет и слегка газанула мотором, ящер сначала замер, потом в долю секунды оказался развёрнутым всем корпусом к нам.

– Держись, – сказала мне Сильва.

Она поехала в сторону площади, я видел, как ящер бросился в нашу сторону. Мужика, выходившего на площадь, я потерял из виду, да и, если честно, было не до него. Некоторое время мы, то есть наша машина, и ящер двигались навстречу друг другу. До перекрёстка. В секунду мы оказались на этом перекрёстке, перед въездом на площадь, а ящер был от нас метрах в десяти. Сильва ехала спокойно, как будто в Ростове-на-Дону воскресным утром едет на базар за свежими овощами. Она даже зачем-то включила левый поворот, наверное, по привычке, аккуратно повернула влево и покатила по дороге к мосту, за которым влево был поворот на ферму, а вправо к лесополосе. Ящер пробежал метров пятьдесят очень быстро, но потом остановился. Остановилась и Сильвия. Она, выжав сцепление, газанула несколько раз, чтобы ящер принял машину за живое существо. Ящер опять кинулся вперёд, и Сильва покатила дальше.

Мы переехали через мост и поднялись по дороге вверх, к развилке. Ящер, наверное, уже понял, что догнать нас ему не удастся, к тому же ему, наверное, ударил в нос запах, который доносился из коровника. У входа в коровник, под навесом, стояли лошади. Лошадей скотники использовали для ускоренного посещения магазина и, когда было не холодно, а это как раз была такая ночь, оставляли их на ночь на воздухе в закутке под навесом. Там рядом висели седла и удобнее было седлать.

Этого обстоятельства Сильва предвидеть не могла. Она проезжала тут поздно ночью, не рассмотрев фермы и коровника, так как ей тогда было совершенно не до этого. А в прошлое посещение хутора ей тоже было не до коровника. К тому же в выбранном ею теперь направлении не было тупиков, а выезд с грунтовки на дорогу с другой стороны хутора мог быть завален снегом. Да я вообще не уверен, что она знала про тот выезд.

Ящер потерял к нам всякий интерес, он кинулся влево, лошади заржали, сорвались с привязи и ускакали в поле. Из коровника выскочил скотник, стал кричать лошадям. Сильва коротко засигналила, скотник обернулся в нашу сторону. Сначала он не увидел ящера, а смотрел на нас, и его взгляд выражал вопрос – шо им, с**а, тут надо? Потом он увидел ящера и проворно исчез в коровнике, надеясь на то, что коровник построен в два кирпича и ящер туда не залезет. Но после разрушения автобуса я совсем не был уверен, что кладка в два кирпича выдержит. А в коровнике стояло примерно сто двадцать отличных коров красной степной породы.

Тут я заметил, что в бутылке водки, которую я всё это время держал в руках, не хватает уже почти полбутылки, а крышечка куда-то делась. И мне почему-то вообще не страшно, как-то я успел привыкнуть.