– Я так поняла, мы не первые гости, – заметила Сильвия.

– Не сплю, как видите, – ответила Елизавета Петровна немного невпопад.

– А кто был? – поинтересовалась Сильвия.

Елизавета Петровна повернулась ко мне и сказала:

– Я смотрю, твоя подруга сильно изменилась. Помолодела, не шастает по ночам. И ещё кое-чего не делает.

Потом, повернувшись к Сильвии, добавила:

– Тебе теперь от него подальше надо держаться. А то ж эта зараза перелетает с одного на другого. Сегодня ты вроде завязала, а завтра, глядишь, – и развязала! Но сегодня он ушёл уже, а то б я тебя на порог не пустила.

– Ну ладно, дайте молока, – сказала Сильвия.

Я пошёл покурить на улицу, Елизавета Петровна не позволяла курить в доме и сама тоже выходила на крыльцо. Когда я вернулся, они сидели одна напротив другой за столом. Я вдруг обратил внимание, какой у Петровны усталый вид. Она была намного мрачней, чем обычно, а она и обычно была довольно мрачной. Сильва тоже молчала.

– Что-нибудь известно про Тамару? – спрашиваю я у них, чтобы к себе внимание привлечь и заодно обстановку разрядить.

– Да у этих она, – отвечает Петровна, – у друзей крокодила. У них сегодня праздник какой-то.

– Я так и думала, что это Снегирёв, – заметила Сильва.

– Что-то они там сегодня готовят, – вздохнула Елизавета Петровна, – то ли банкет у них какой, пьянка-гулянка…

Тут, видимо, проняло Сильву, потому что такую озабоченную я её ещё ни разу не видел.

– Он же успокоился, – сказала она Петровне. – В прошлый раз, когда я его видела, он спокойный был.

– Ты б его не узнала! – тихо произнесла Петровна. – Что они с ним сделали, эти вояки?! Я говорила, это добром не кончится. Ты бы посмотрела на него! Здоровый стал – чуть не до потолка! Опять живот у него! Морда во такая! – Она показала руками. – Как его теперь успокоить?! Ума не приложу. Он ходил сегодня, ходил. Он в четыре дома заходил! Как он ещё держится, чтоб людей не убивать. Но держаться ему осталось недолго. Ни у кого нет такой силы, чтоб себя удержать. Может, та баба бы ему помогла, которую он обрюхатил? Так нет её. Забрали эти паразиты! А он такой может и не дойти к себе. У него, может, и сил не хватит аж туда дойти. А здесь ему конец.

– Но про Тамару, – сказала Сильва, – только он может нам помочь узнать. Придётся нам ждать следующей ночи.

Мы с Сильвой вышли покурить на крыльцо. Снег как раз перестал падать. Было тихо, не холодно. На небе стали показываться звёзды. Вообще всё было отлично, только ужасно хотелось спать. Я собрался было уйти в дом, но Сильва взяла мою руку, я повернулся к ней, она приложила палец ко рту и кивнула в сторону улицы. Мне пришлось сделать усилие, чтобы вернуть себе ощущение реальности. По улице, прямо по дороге, ползло что-то огромное. Это был ящер метров, наверное, десяти длиной, с узкой длинной головой и узким длинным хвостом. Он полз по улице так быстро, как будто гнался за кем-то, а кто-то гнался за ним. Сильва закрыла мне рот ладонью.

Мы стояли от улицы метрах в десяти. Но нас закрывали деревья, заваленные снегом. Конечно, он мог нас заметить, так как мы сами видели его в мельчайших подробностях. Он отталкивался лапами от заснеженной поверхности, извивался немного по-змеиному и так бодро полз, я бы его трусцой не догнал, пришлось бы прямо бежать рядом с ним, но так, нормально, не очень быстро. Мы слышали, как его когти царапают дорогу, живот волочится по снегу, слышали его жуткое дыхание, всё это на фоне, так сказать, совершенно зимнего пейзажа с падающим снегом и белыми деревьями. Было около трёх часов ночи. Хутор спал. Ящер не заметил нас. Сильва потом сказала, у неё было такое ощущение, что он был чем-то занят, куда-то полз или откуда-то уползал, совершенно не интересуясь охотой, иначе он, скорее всего, почувствовал бы наше существование и постарался бы до нас добраться. А так он просто полз перед собой, прополз мимо, и нам стал хорошо виден его извивающийся хвост, которым он помогал себе.

Сильва осторожно открыла дверь и завела меня в дом.