— Княже…
— Постой, ответь мне всего на один вопрос, владыко — ты в каком граде сейчас находишься?
— Дмитрове, — патриарх был явно раздражен, что его властно и бесцеремонно перебили. Иван же резанул вторым вопросом:
— Кому принадлежал сей град, когда был удельным?!
— Князю Володимеру Андреевичу Старицкому…
— Иоанн Васильевич меня удела отцовского лишал?! Али мертвым посчитал, чтобы все захапать по праву сильному, что не право, а злодейство. Так или не так? Так кто я в своем удельном граде?! Отвечай?!
— Ты государь в нем, это так. Вот только непонятно, а князь ли ты Старицкий на самом деле, али может быть случаем решил воспользоваться?!
«А вот это ты зря, старик, нельзя свое отношение показывать — ты ведь посредник. Это тебе кажется, что ты с козырного туза зашел, а на самом деле шестерку последней ставкой поставил. И теперь запляшешь на сковородке — тебе ведь точно на такой вопрос придется отвечать!»
— Любой самозванец, владыко, о шкуре и выгоде собственной печется, а настоящий правитель о пользе народной, сирых и убогих защитить готов, — Иван усмехнулся, пристально глядя в глаза патриарха. — Я рать собираю не для того, чтобы себя шапкой Мономаха увенчать, а смуту прекратить и ляхов с самозванцем из земли Русской изгнать. А там пусть Земской Собор решает, кому царем быть, а кто бесчестно и ложью венец царский напялил на себя, интригами бессовестными. Ты сам посуди — самозванец первым делом царем себя объявляет, а я к сему титлу стремлюсь?! Я государь в Дмитрове, мне сего титула достаточно, как и сестре моей, что королева Ливонии.
— Инокиня Марфа, государь Дмитровский и Старицкий — королева Ливонии, княгиня Мария Владимировна постриг приняла.
— Не о том пока речь, владыко. Она моя сестра, и тот кто злоумышляет на нас — ответит, то обещаю твердо. Пожалеет, что со Старицкими связался — душу вытрясу с любого!
Иван остановился, видя, как призадумался патриарх. Ведь ему очертили позицию, вот только что она передовая, а не основная, тот не знал. А потому нужно заставить его выйти на «чистую воду».
— Разве я объявлял царя Василия что он не является государем Всея Руси? Не было такого — я посчитал его выбранным одними боярами царем, но без Земского Собора. И буду считать его законным царем, если выбор будет соборным, только и всего. И сейчас готов ему помогать всем своим войском, чтобы изгнать ляхов и самозванца, грамоту направил, а почто ответа на нее нет?! Гордыня князя Шуйского не велит с князем Старицким говорить, зазнался? Но так тогда другой разговор пойти может, благо городов за мной втрое больше стало, чем у царя.
— Грамоту я привез тебе, государь Дмитровский и Старицкий, — патриарх резко сбавил тон, который стал почти участливым. — Царь Василий Иванович наделит тебя великим княжеством Тверским, что станет удельным, и другими городами по твоему выбору…
— Ты в уме, отче, чтобы меня Шуйский уделом жаловал?! Да кто он такой — правнука государя Иоанна Великого «одаривать»?! Не смеши — подачек не приму! Пусть все по чести и совести будет — одной Земле Нашей решать, кто царем по праву станет, а не думским горлопанам, которые от одного царька к другому перебегают, за куском сладким и шапкой боярской!
Иван сделал вид, что разъярен, моментально понизив в обращении патриарха, и тот моментально это осознал. И теперь обозначив непримиримую позицию, перешел к главной задаче — нужно было склонить патриарха Гермогена на свою сторону, а для этого предъявить ему очень весомые аргументы, благо таковые имелись…
Глава 39
— Так и удавить могут, али на кол посадят…
Никогда еще Василию Михайловичу не было так страшно — творились воистину ужасные вещи. Государь Дмитровский и Старицкий Иоанн Владимирович издал указы, один другого страшнее. В первом своем обращении объявлял, что со всех городов и волостей созывает ополчение, дабы изгнать «богомерзких ляхов, что вместе с самозванцем с Маринкой Мнишек несут погибель Земле Русской».
Вот только порядок сбора ратников был совсем иной, чем раньше, необычный. Каждые десять крестьянских дворов должны были сообща выставить одного стрельца — здорового и крепкого мужика, нестарых лет, стойкого в вере и клятве. Ибо если такой умрет от тягот или хворостей, а паче того изменит, на сторону самозванца перебежит, али удерет незнамо куда, то взамен будут должны нового ратника выдать, доброго, взамен худого. И оного стрельца должны были снарядить и вооружить в установленном порядке, одеть в кафтан стрелецкий с бронею, выдать корма на годичную службу и жалования в размере двенадцати рублей на весь срок. Кроме того, семье, если таковая у стрельца есть, то припасами всяким обеспечить жену и деток малых. А убьют мужа, то содержать сирот и вдову общинно, всем миром. Понятно, что отбирать в стрельцы селяне теперь будут здоровых и холостых парней, чтобы многократно расходы не понести. А ежели чего у ратника не будет, то выдадут из казны, а со всех дворов деньги за то удержат с прибавкой, если в срок не рассчитаются.