Еще восемь лет спустя князь Михаил был зарезан в собственной резиденции, и на сербский престол взошел усыновленный им дальний родственник, который назвал себя князем Миланом Первым. При этом в убийстве предыдущего князя обвинили сторонников еще живого Александра Карагеоргиевича, обитавшего на тот момент в Венгрии. Ну да: все знают, что если убили Обреновича, то виновен Карагеоргиевич, и наоборот. Но это весьма сомнительно. Унаследовавший трон князь Милан всей своей дальнейшей жизнью (а это отдельная история) показал, что за убийством предшественника и дальнего родственника мог стоять и он сам. Чего не сделаешь ради того, чтобы скорее прийти к власти. Но Скупщина, в первый раз созванная именно князем Михаилом, полная мстительных рефлексов, недолго думая заочно приговорила Александра Карагеоргиевича к двадцати годам тюрьмы и лишила его прав на престол вместе с потомством. Папенька нынешней принцессы Елены Петр Карагеоргиевич как раз и был старшим сыном этого лишенца – то есть прав на престол у их семьи не иммелось изначально.
Однако потом все в корне изменилось. Тридцать пять лет спустя после приговора, лишившего семью Елены прав на престол, на горизонте возник господин Димитриевич (вон он стоит), и вместе со своими единомышленниками затыкал последнего из Обреновичей острыми саблями, на чем это семейство окончательно иссякло. После чего свергнувшие прежнего короля прогрессивные офицеры потребовали от Скупщины аннулировать утратившее силу решение и призвать Петра Карагеоргиевича в сербские короли. Все равно другой альтернативы нет. А если кому-то из депутатов до сих пор что-то не понятно, то они сейчас ему все объяснят. Саблей поперек тонкой шеи – вжик! Так Петр Первый Карагеоргиевич стал сербским королем, Елена – принцессой, а ее брат Георгий – наследником престола. Тут бы старшему поколению Романовых спохватиться и включить новоявленную правящую семью в свою селекционную программу, но они банально этого не успели – новоявленные принцесса и два принца в спешке отбыли в Белград, ибо детям правящего монарха следует воспитываться на родине.
И вот для Елены все в очередной раз изменилось. Теперь она не золушка с неопределенным социальным статусом, а невеста, которую желает заполучить один из самых могущественных правящих домов Европы. Правда, при этом из России приходят достаточно противоречивые слухи о сущности правящего там режима, и присутствующий тут господин Баев – часть этих слухов. Но по сравнению с сербской кровавой чехардой все происходившее в Петербурге выглядит вполне благопристойно. Елена знает – ее подруга Ольга не злодейка, а значит, ни для нее лично, ни для Сербии никакой опасности от этого предложения грозить не может. Напротив, ожидаются такие политические выгоды, что папенька уже в нетерпении переминается с ноги на ногу, готовый уговаривать непутевую дочь… Но уговоры не потребуются.
«По крайней мере, – думает Елена, – можно попробовать встретиться с Михаилом и поговорить, ведь окончательного ответа сейчас от меня сразу никто не ждет, да и сердце мое пока свободно. Единственный, кого я люблю, это отец, да еще брат Джорджи. Отца мне жалко, он не имеет своей воли, и всяк играет им как тряпичной куклой-паяцем. Братом Джорджи я хочу гордиться, потому что он умный и честный и всегда говорит то что думает. Единственное мое горе – мой второй брат Александр. Он скрытный и все переживания держит при себе, а сегодня его и впрямь что-то разозлило…»
– Жених мне нравится, – спокойно говорит Елена, тихонько закрывая бювар с фотографиями, – но, поскольку замуж мне придется выходить за живого человека, а не за портрет, я хочу с ним сначала поговорить, и только потом принять окончательное решение. Я понимаю, что от моего выбора зависит судьба Сербии, но это моя жизнь и мой брак, который будет заключен только один раз, пока нас с мужем не разлучит смерть. И даже потом, если он уйдет раньше меня, я клянусь быть ему верной и посвятить жизнь воспитанию его детей. Это мое последнее слово.
И тут господин Баев протягивает ей еще какой-то конверт. Ах да. Жених написал ей письмо, точнее, записку, которую следовало вручить, если представление портретов пройдет успешно и потенциальная невеста ответит «да», а не убежит с криком спасаться от опасности в своих покоях. Достав из конверта лист бумаги, Елена развернула его и прочитала то, что Великий князь собственноручно написал на русском языке крупными неровными буквами:
«Милая Хелен. Не говорите сейчас ни да, ни нет. Как только позволят государственные дела, я сразу же приеду к вам в Белград. Мы встретимся, поговорим, узнаем друг о друге побольше, и тогда вместе решим, продолжится это сватовство или нет. Обещаю ни в чем не перечить вашей воле. Михаил.»
Читая эту записку, Елена улыбалась, и все присутствующие поняли, что она удовлетворена происходящим. Сватовство (по крайней мере, его начало) состоялось, теперь дело только за личной встречей будущих молодоженов. А так как это случится не очень скоро, то потенциальная невеста сейчас начнет наводить справки о своем женихе и об изменениях, что творятся сейчас на ее будущей второй родине. И почти всех это радовало. Лишь принц Александр был хмур и зол. Пару дней назад у него состоялся тяжелый разговор с одним из соратников господина Димитриевича, и тот без объяснения причин объявил, что организация отказывает ему, то есть принцу Александру, во вступлении в свои ряды и прерывает с ним всяческие связи. Все. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Александр чувствовал, что причина такого решения отчасти кроется в сегодняшнем сватовстве, а отчасти в том господине, что привез эту новость из Петербурга и который сейчас смотрит на него с выражением сурового и неподкупного судьи на лице. Но он, Александр, все равно любой ценой добьется своего, все выяснит и отомстит тем, кто посмел встать у него на пути – будь то хоть этот заносчивый господин Баев, хоть даже сама его императрица. Только он, принц Александр, должен унаследовать трон своего отца – неважно, каким способом придется этого добиваться. Ведь, кроме организации господина Димитриевича и русской Загранразведки, явно вступившей с ней в сговор, существуют и другие силы, с которыми можно попытаться выйти на контакт и попробовать поставить их себе на службу. Ведь он – член правящей семьи, а это значит, что ничего страшного с ним в любом случае не случится.
10 апреля 1907 года, 11:15. Санкт-Петербург, Зимний дворец, кабинет Канцлера Российской Империи.
На этом совещании не было лишних; присутствовали исключительно соратники и единомышленники: великий канцлер, императрица, ее супруг князь-консорт, полковник Мартынов, Великий князь Михаил и вице-адмирал Карпенко. Днем ранее на торжественном приеме императрица поздравила Сергея Сергеевича званием вице-адмирала и вручила ему по совокупности заслуг орден Георгия Третьей степени и золотое оружие (надо сказать, что это награждение изрядно запоздало: все прочие фигуранты японской войны получили свои ордена еще осенью тысяча девятьсот четвертого года). Последним на свет появился именной рескрипт, поручающий вице-адмиралу Карпенко формирование нового Северного Арктического флота с главной базой на Мурмане, одновременно назначающий его наместником над Северными Территориями.
Остатки былой аристократии, что были поглупее прочих, при этом злобно зашипели: «адмирал без флота!», а те, что поумнее (не только аристократы, но и купцы с разными промышленниками) решили, что все это «шу-шу-шу» неспроста. На Кольский полуостров протянута железная дорога, там строится незамерзающий порт; и вот императрица назначает туда своего вернейшего человека, поправив Ломоносова в том, что богатства России будут прирастать не только Сибирью. Конечно же, многие ушлые люди будут искать знакомства с адмиралом, чтобы разузнать, чем там можно поживиться, но это случится далеко не сразу. Но экономический отдел Службы Имперской Безопасности уже наготове, чтобы брать гешефтмахеров за ушко и вывешивать их на солнышко.
Причиной собрания всех этих людей в одном месте стала телеграмма полковника Баева из Белграда: «Доехали нормально. Весь товар продали. Выручка больше ожидаемой. Высылайте вторую партию. Ибрагим». В переводе с конспиративного на русский фраза «Весь товар продали» означала, что предварительные переговоры с офицерской хунтой, которая чуть позже наименует себя «Черной Рукой» (в самом деле, детский сад) прошли успешно, и уже те изо всех сил надавили на сербского короля Петра. Ну а тот, по сути, имел самостоятельности не более чем кукла Пьеро в кукольном театре Карабаса-Барабаса, и потому поддался на это давление целиком и полностью.
Слова «выручка больше ожидаемой» подразумевали, что Елена встретила предложение с интересом. Отсутствие этой фразы означало бы безразличие, а слова о выручке ниже ожидаемой – отрицательную реакцию.
И главной была фраза «Высылайте второю партию». Она означала, что Великому князю пора собираться и при первой возможности выезжать в Белград, по пути стараясь поделать некоторые другие дела.
– Ну вот, Мишкин, – сказала Ольга, когда полковник Мартынов зачитал и растолковал значение телеграммы, – как только встретимся с дядюшкой Берти, так и отправляйся. И сразу хочу сказать, чтобы потом не было недомолвок: если у вас Еленой все сладится так, как мы и задумывали, то жить вы будете в Белграде…
– Но, Ольга, – по привычке протянул Михаил, – я думал, что…
– Планы меняются, – жестко сказала та, поймав одобрительный взгляд своего учителя, – русского главнокомандующего мы будем выращивать из моего Сашки, а ты мне должен гарантировать, что сербы будут четко исполнять свою партию в общем балете, а не выкидывать коленца в стиле художественной самодеятельности. Быстрые и успешные совместные действия России и Сербии, обеспечивающие разгром Австро-Венгрии в кратчайшие сроки, станут залогом того, что грядущая мировая война не затянется в многолетнюю бойню. Исчезновение Австро-Венгрии с европейской шахматной доски сделает положение Германии безвыходным, пусть даже ее полки в этот момент будут стоять прямо под Парижем.
Михаил вздохнул и спросил:
– Но что я смогу сделать, если буду всего лишь мужем сербской принцессы, без всяких официальных полномочий?