– А кто ж еще? – вздохнула Ольга. – Союзнички из лимонников и лягушатников, конечно, так себе, но других нам против Германии взять будет негде, а немецкая угроза – штука объективная.
– Сама по себе Германия не была бы так страшна, – добавил Новиков, – ведь и у кайзера Вильгельма бывают минуты просветления, но, помимо нее, существует Австро-Венгрия, которой правит полоумный маньяк-славяноненавистник Франц-Иосиф. Вообще это далеко не первый случай того, как ловко хвост может вертеть собакой. Как и в прошлый раз, повод к войне, скорее всего, будет закопан где-нибудь на Балканах.
– Ну что же, Северный флот так Северный флот, – сказал адмирал Карпенко, – раз есть железная дорога, то надо будет съездить и посмотреть все на месте. Потом стоит глянуть, какие корабли Степан Осипович сможет передать мне для обзаведения…
– Да ты погоди ехать, Сергей Сергеевич, – сказала императрица, – в самом ближайшем времени у нас намечается визит в Петербург моего британского дядюшки Берти и сопровождающих его министра иностранных дел Великобритании сэра Эдварда Грея и первого морского лорда адмирала Фишера. Скорее всего, речь пойдет об установлении русско-британского союза, и в этот момент победитель адмирала Того будет нужен мне здесь. А потом, когда наши гости отчалят в свои родные британские палестины, ты, конечно же, поезжай на Мурман и внимательно осмотри все на месте. Часть кораблей, которые мы тебе выдадим, при этом будут годиться только на то, чтобы организовать из их артиллерии несколько береговых батарей, использовав остальной металл более рациональным способом; другие же и в самом деле будут полноценными боевыми единицами.
– Я вас понял, Ольга, – кивнул Карпенко, – и сразу хочу сказать, что, скорее всего, нам придется иметь дело с действиями вражеских подводных лодок и минных заградителей, а отражение такой угрозы требует минимального количества тяжелых артиллерийских кораблей и максимального – миноносцев и тральщиков. И, кстати, должен добавить, что если вы хотите разобрать какие-то из устаревших кораблей, обернув их артиллерию на оборону мурманской базы, то лучше делать это здесь и везти на Север только пушки, а то вывозить металл для последующей переплавки с края света – та еще морока.
– Хорошо, Сергей Сергеевич, – сказала императрица, – когда мои английские гости уберутся восвояси после своего визита, вы съездите на место и составите мне докладную записку, из которой будет ясно, как говорит господин Мартынов, «сколько вешать в граммах». А сейчас давайте перестанем разговаривать о делах, будем пить чай и радоваться тому, что один из самых близких нам людей снова будет служить рядом с нами.
К сожалению, самый короткий путь из Санкт-Петербурга в Белград лежит через Будапешт. Потенциальный жених нашей принцессы Елены принц Михаил выедет позже нас и по другому маршруту. В отличие от прикидывающихся частными лицами меня, господина Баева, а также сопровождающих нас людей, путешествие третьего в российской иерархии человека через территорию Австро-Венгрии выглядело бы неподобающим образом, поэтому его путь в Белград проляжет через Киев, Одессу, Варну и Софию. Но сейчас я думаю не об этом, а о том, что узнал за время своей поездки в Россию. О первой половине этого визита, когда я выглядел самодовольным дураком, вспоминать не хочется, потому что стыдно; зато вторая половина с лихвой компенсировала первую. В первую очередь меня шокировало то, что Россией, оказывается, управляет такая же могущественная тайная офицерская организация, как и наша «Черная Рука». Разница заключается в том, что эта русская организация, названия которой я не знаю, и есть, собственно, власть, ибо в ее руководство входят и сама императрица, и князь-консорт, и канцлер Одинцов, исполняющий в России обязанности премьер-министра, и брат императрицы Михаил, который в случае удачного стечения обстоятельств станет нашим следующим королем. Власть тайная, полностью и без остатка слившаяся с явной властью, дает русским возможность сформировать чрезвычайно сильное государство, потому что правая рука у них всегда знает то, что задумала левая.
Нашу организацию явные (и они же тайные) правители России с легким пренебрежением называют «детским садом» и говорят, что для достижения полного успеха мы должны строить, опираясь в своей деятельности на официальную власть. Но что поделать, если король Петр ни в малейшей степени не соответствует ответственной роли истинного руководителя сербского государства… Мы вынуждены манипулировать им, подталкивать к тем или иным решениям, зачастую получая результат с опозданием или же совсем не такой, какой нужно. Чтобы тайная власть соединилась с явной, государству необходим руководитель соответствующего уровня посвящения, который мог бы одновременно возглавить и нашу организацию. Я знаю, что однажды в том, другом мире, я уже выбрал на эту роль принца Александра, а он, неблагодарный, решив, что получил от нас все что возможно, попытался уничтожить нашу организацию, которая в той или иной форме существовала все то время, пока существует Сербия.
Больше такой ошибки я не совершу. Все что творит наша организация, будь это подвиги или преступления, делается ради блага Сербии и ее народа, и никогда и ни за что мы ничего не будем делать ради себя лично; зато принц Александр действовал только ради себя и своей все увеличивающейся власти. Так обойтись с собственным старшим братом и родным дедом, как это сделал он, мог только хищный нелюдь-вурдалак. Нет, мы не будем его убивать, по крайней мере до тех пор, пока он держится в стороне от власти, ибо к внешне беспричинному устранению члена правящей семьи крайне неодобрительно отнесутся не только в Петербурге. Об этом меня предупредили особо. Мы просто откажем ему во вступлении в нашу организацию и, соответственно, не дадим своей поддержки. Но если он сделает хоть один шаг к тому, чтобы завладеть троном, то пусть пеняет на себя. И дело тут даже не в том, что я не хочу закончить дни так, как кончил их в другом мире. Лично я ничего не боюсь, за исключением ледяного бешенства господина Новикова, но уж его-то бояться не стыдно никому… Больше всего я боюсь за саму Сербию. Наша страна очень невелика по сравнению с окружающими ее врагами, и наивысшим благом для нее станет союз с Российской Империей, армия которой способна уничтожить всех наших врагов. Я был на тренировках корпуса морской пехоты и видел, что на поле боя могут творить современные русские чудо-богатыри. Если мы не поссоримся с Болгарией (а для этого следует забыть о Македонии), то сможем получать любую поддержку: и всем необходимым для ведения войны, и целыми обученными подразделениями, которые в насмешку над австрийцами будут называться добровольческими. Бойцовские качества сербов ничуть не хуже, чем у русских, но, как я уже говорил, Сербия – это маленькая страна, и у нас никогда не было сколь-нибудь значимой военной промышленности. И не только военной. В случае войны с Австро-Венгрией и даже с Турцией мы будем катастрофически зависеть от поставок извне всего необходимого, в то время как Австро-Венгрия сама снабжает себя оружием и боеприпасами. Россия обещает обеспечить наши потребности, причем поставляться будет только самое современное и мощное оружие – вроде того, каким сейчас вооружена русская морская пехота. Скорострельные и компактные пулеметы, переносимые солдатами на поле боя минометы, мощная и маневренная полевая артиллерия… Все это мы начнем получать, если перестанем политически заигрывать с другими европейскими державами: Францией и Германией. В любом случае никто, кроме русских, от катастрофы нас спасать не будет. Немцы с превеликим удовольствием поучаствуют в нашем истреблении, а французы постараются сделать на этом парочку гешефтов.
Но даже самое лучшее оружие еще нужно уметь правильно использовать, поэтому господин Новиков согласился принять у себя в корпусе на ротационной основе двадцать сербских офицеров в чинах до капитана включительно для стажировки их на командных должностях уровня «взвод-рота-батальон». И одним из этих офицеров будет подпоручник (
При этом русские сильны не только своей армией. Я побывал в Петропавловской крепости и имел беседы со всеми ее руководителями. Русской имперской безопасности дело есть буквально до всего, если, конечно, это «все» имеет хоть какое-то отношение к усилению или ослаблению государства. А уж иностранные дела входят в число причин, прямо влияющих на усиление и ослабление государственной безопасности, в безусловном порядке. В этом вояже меня сопровождает один из тайных руководителей России и пришелец из будущего, полковник имперской безопасности Баев, в своей организации возглавляющий Загранразведку. Как мне сказали, он довольно часто выезжает решать проблемы на месте, а не только руководит подчиненными из собственного кабинета. Подготовка визита в Сербию брата русской императрицы оказалась достаточно ответственным мероприятием для того, чтобы отвлечь этого человека от чисто кабинетной работы.
По пути, чтобы время не пропадало зря, мы ведем с господином Баевым весьма поучительные для меня беседы. У этого человека значительный опыт по обе стороны времени, а еще ему известно будущее нашей несчастной Родины, которое наверняка сбудется, если мы не предпримем каких-нибудь экстраординарных мер. А это будущее означает новые страдания для нашего и так уже измученного народа. Оказывается, мало собрать под свою руку земли населенные южными славянами, – помимо этого, необходимо уничтожить нежелательные тенденции, ведущие общество к расколу. А ведь мы сами немало сделали для грядущих сербских страданий, либо не признавая существования других южнославянских народов и считая их испорченными сербами, либо продвигая вперед идею великосербского превосходства. Именно от таких идей, как от вбитых клиньев, по обществу начинают змеиться трещины, которые в итоге и привели к краху государства, построенного в полном соответствии с нашими первоначальными замыслами. Мне горько это признавать, но у меня нет другого выбора. Идея сделать принца Михаила нашим правителем – это шанс вырваться из ловушки, заданной рамками сербского самосознания. Только человек со стороны, не обуреваемый нашими комплексами и фантомными болями, способен разорвать порочный круг наших национальных страданий – ведь сколько времени существует сербский народ, столько он и страдает.
Но не знаю, поймут мои аргументы товарищи по тайной организации или подвергнут жестокому остракизму. Ведь мы, сербы, люди гордые и все стараемся делать сами, сами, сами. Но, как говорит полковник Баев, если мы хотим разорвать круг страданий, пришло время прекратить эту художественную самодеятельность и делать все четко «по науке». Во-первых – основное наше внимание следует нацелить на то, чтобы собрать под руку Белграда территории, населенные сербским народом – неважно, в какой, австрийской или турецкой, провинции эти земли сейчас находятся. Административное деление присоединяемых земель должно меняться таким образом, чтобы из территорий, населенных сербами, образовалось мощное национальное ядро будущего объединенного государства южных славян. Без этого приступать к его строительству просто бессмысленно.
– Все сербы должны жить в Сербии, – под стук колес говорит мне эмиссар русских из будущего, – равно как и все болгары – в Болгарии…
И в этот момент мимо окон вагона проскочил освещенный газовыми фонарями перрон небольшой станции, с надпись на фасаде «Oswiecim». Господин Баев вздохнул и, прервав предшествующие речи, сказал:
– Драгутин, а знаете, мимо какого места мы сейчас проехали? Ни хрена вы, оказывается, не знаете…
И мой собеседник начал рассказывать об этом Освенциме такие ужасы, что у меня на голове дыбом встали немногочисленные волосы. И ведь, слушая его, я понимал, что он ни капельки не обманывает и не преувеличивает. Нам ли, сербам, не знать, какие мысли бродят в головах у наших соседей по Европе, особенно у австрийцев. Просто до сей поры людоедство не в моде, но если кто-то спустит этих людей с цепи и скажет, что совесть – это просто атавизм, то мало не покажется никому. Ну нет – мы, сербы, тоже иногда творим такое, что те же русские только крутят пальцем у виска: как то убийство короля Александра Обреновича, за которое мне в Петербурге не попенял только ленивый. Но мы делаем такие вещи от вспыльчивости, отчасти от отчаяния, ведь папеньку этого Александра мы уже однажды абдтиктировали[8], выставив из страны за многие преступления, а он все равно вернулся, чтобы править руками еще более развращенного сына. Зато у германцев жестокости в порядке вещей. Они совершают их с холодным умом, иногда приговаривая к уничтожению целые народы, как североамериканцы приговорили к уничтожению своих индейцев.
– Неужели вы позволите, чтобы такой ужас повторился вновь? – спросил я у полковника Баева, когда тот закончил свой рассказ.