С замотанной полотенцем головой, Ордынцева перестала быть похожей на кинематографического комиссара, и мне стало стыдно, что я, действительно, ее все время поддразниваю.

— Извините, больше не буду, но и вы не поминайте все время всуе пролетариат и фракционные разногласия.

— Хорошо, не буду, — просто ответила она.

Я ждал, что Ордынцева выйдет, чтобы дать мне помыться, но она начала сушить волосы и, было похоже, уходить не собиралась.

— Почему вы не моетесь? — спросила она, видя, что я маюсь без дела и не раздеваюсь. — Меня стесняетесь?

— Есть немного.

— Мне вчера было приятно смотреть на вас, я еще никогда не видела полностью обнаженного мужчину. Если можно, я останусь.

На такую откровенность я просто не знал как реагировать. Хотел спросить, почему, в таком случае она выставила меня, когда мылась сама, но не спросил. Сказал, снимая с себя сюртук:

— Эка невидаль. Если интересно, оставайтесь.

— Спасибо, — чинно поблагодарила она. — К тому же, одному здесь мыться неудобно, а я вам помогу.

Я разделся по пояс и взял в руку ковшик, плавающий в бадье с остатками горячей воды.

— А почему вы не разделись совсем? — вдруг спросила она.

— Здесь мало воды, на все тело не хватит, — отговорился я, не зная, как реагировать на такие заявы. Сколько я помнил, до сих пор ни у кого и мысли такой не было разглядывать меня, как античного атлета.

— Я воду попрошу на кухне, мне дадут, — сказала Ордынцева, взглянув тяжелым, как будто остановившимся взглядом.

— Я могу и сам попросить, — отговорился я, но она, не слушая возражений, накинула кожанку и быстро вышла из комнаты.

Я намочил голову и начал намыливаться. Увы, мыло было революционное, темно-коричневое, вонючее и плохо мылилось. Однако, никакой альтернативы ему не было, разве что щелок, которым пользовались деревенские жители. Пока Ордынцевой не было, я успел намылить и ополоснуть голову остатками воды.

— Есть вода! Уговорила! — с довольным видом сказала она, внося в нашу каморку тяжелую, парящую бадью.

— Ну, зачем это вы, Даша! Женщинам нельзя носить такие тяжести.

— Ничего, я не кисейная барышня. Раздевайтесь!

Надо сказать, теперь уже я почувствовал себя барышней, с которой пытаются снять одежду. Осталось только гордо заявить: «Я не такая!»