— Да что ты, в самом деле! — плачущим голосом воскликнул Август, с отвращением глядя на толстенный том «Капитала», содержащий неведомые ему глубины человеческой мысли. — Ежу понятно, что я это не всерьез говорил, а шутейно!

— Не знаю, не знаю, товарищ, — зловеще сказал я, — у нас последнее время складывается мнение, что у тебя с товарищем Карлом Марксом возникли серьезные идеологические разногласия.

— Выпить хочешь, товарищ? — неожиданно спросил коммунар, вынимая из-под стола четверть самогона. — Ольга гнала, чистый как слеза!

— Закусить есть чем? — поддержал я инициативу снизу, заинтересованный не столько напитком, сколько закуской.

— А как же, — лукаво ответил он, вынимая из ящика стола здоровенный кусок белоснежного сала и соленые огурцы. — Годится?

— Еще бы, — ответил я.

В этот момент в дверь осторожно постучали, и к нам присоединилась дородная, румяная женщина.

— Товарищ Август, звал? — спросила она, поведя бедром знающей себе цену женщины.

— Входи, товарищ Ольга, — пригласил коммунар. — Вот этот товарищ из центра тобой оченно интересуется.

Я никакими коммунарками не интересовался, но промолчал, рассматривая местную звезду.

— Скажете тоже, интересуется! — деланно смутилась Ольга, словно отмахиваясь от предстоящего комплимента. — Оченно я им нужная!

— Ты, товарищ Ольга, попусту не спорь, ты прямо, по-большевистски скажи, дашь этому товарищу или не дашь?

Я, честно говоря, не сразу въехал, что имеет в виду товарищ Август, однако, женщина поняла его правильно:

— Они ничего, молодые, гладкие, ежели, конечно, нальют, и закуска, то почему не дать! Особливо если товарищ этим делом интересуется! А сам-то, товарищ Август, в обиде не будешь, не заревнуешь?

— Мне для боевого товарища ничего не жалко, — четко очертил свою партийную позицию товарищ Телегин-Бебель.

— Сначала сапоги, а потом будем разговаривать о любви, — упрямо сказал я, удерживаясь от неимоверного соблазна обладать такой роскошной и редкой в голодную годину женской плотью.

Еще Федор Михайлович Достоевский в романе «Бесы» отмечал, что социалисты и коммунисты очень жадны до собственности, и чем больше коммунист, тем жаднее. Однако, коммунар меня своими действиями все-таки удивил. Понимаю, если бы вопрос касался чего-то ценного, а не стоптанных сапог.

— Ладно, товарищ Ольга, принеси те сапоги, что я тебе вчера отдал, — поняв тщетность надежд на мировую гармонию, распорядился товарищ Август. — Пусть мой дорогой товарищ и боевой друг ими подавится.

Ольга, тоже недовольная таким развитием событий, сердито посмотрела на меня, на стол украшенный самогоном и салом и, презрительно передернув полным плечом, пошла за сапогами. Как только она вышла, коммунар плеснул в жестяные кружки напиток и отмахнул немецким штыком по куску сала.

— Давай, товарищ Алексей, пока нам не мешают рядовые члены, выпьем с тобой за мировую революцию!