— Может, не всегда, но я не проронила ни слова, хотя знала, как ты и моя дорогая родственница наводят о нем справки.

— Он очень плохо выглядит, — не удержавшись, задумчиво произнесла Ровена. — Впрочем, у мистера Уинтерли трое детей, с ними немало забот, неудивительно, что он изменился, — добавила она, придав лицу беззаботное выражение.

— Если бы ты не сказалась больной и не провела весь день в постели, когда он привозил детей пообщаться с племянницей и племянником Хлои и Люка, сама увидела, как он выглядит, — с укоризной произнесла Калли.

Ровена едва не выдала себя, ведь она стояла у окна гостиной, того, что рядом с главным подъездом, и отлично видела Уинтерли, но ей не показалось, что он значительно изменился. Да, он не выглядел самоуверенным щеголем, что неудивительно, когда ведешь за руки двух малышей, а третий рыдает, потому что его несет няня. Ровена ощутила легкий укол в сердце от того, что не она шла рядом с Джеймсом.

Из задумчивости ее вывел вопрос Калли, желавшей знать, что она испытывает к Уинтерли, помимо раздражения, конечно. От неожиданности Ровена вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, надеясь, что подруга не заметит ее реакцию. Но у Калли был острый глаз, и отступать она не собиралась.

— Умоляю тебя, Ро, прекрати притворяться, — взмолилась леди Лафрен. — Я желаю счастья и тебе, и Джеймсу, но, судя по тому, что с вами обоими происходит, порознь это невозможно.

— Что за вздор, Калли. У нас все совсем не так, как у вас с Гидеоном. Мистер Уинтерли блестящий, образованный, элегантный мужчина, многие женщины были бы рады удостоиться его внимания, но я не одна из них.

— Ты опять обманываешь и меня, и себя, — устало проговорила леди Лафрен.

— Зачем мне это? Мистер Уинтерли тоже, кажется, доволен жизнью, он полностью погрузился в воспитание детей.

— Я знаю, ты подглядывала, когда он приезжал. Надо было сообщить тебе о часе их отъезда, чтобы ты могла еще раз увидеть Джеймса. Почему ты боишься признаться?

— Не надо, Калли. — Ровене до сих пор было обидно, что Уинтерли заставил ее скучать по нему. — Мне и так за себя стыдно.

— Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы с удовольствием дала тебе послушать себя девять лет назад. Ты была права, когда говорила, что Гидеон любит меня всем сердцем, что будет ошибкой не позволить себе любить его. Помнишь, как ты убеждала меня? Я тогда приехала в Райн-Хилл, чтобы забрать вещи дедушки Соммера и освободить дом священника для вашей семьи. — На лице Калли отразилось мучительное сожаление о впустую потраченных годах. — Никогда не отворачивайся от любви, Ровена. Девять лет одиночества и тоски помогли мне многое понять. И Гидеону тоже. Не допускай, чтобы жизнь стала горькой. Твоя гордость не пострадает, если ты позволишь не скрывать свои чувства.

Ровена покачала головой:

— У нас совсем другая ситуация, Калли. Мы с мистером Уинтерли не влюблены друг в друга.

— Просто вы оба боитесь открыться чувствам. Я никогда не встречала людей более подходящих друг другу, чем Джеймс Уинтерли и Ровена Уэстхоуп, но вы оба убеждаете себя, что вам никто не нужен, — с досадой проговорила леди Лафрен.

— Глупости, Калли. Что у нас общего? — Ровена пожала плечами. — Я, к примеру, вовсе не такая скрытная, как он.

Подруга посмотрела на нее с недоверием:

— Разве?

— Разумеется, нет.

— Тогда докажи это. Сегодня. Когда Джеймс приедет обсудить какие-то дела с Люком и Гидеоном. Или ты боишься оказаться рядом с человеком, которого преследуют недоброжелатели?