— Да. Только мне не нравится, что боги могут вот так запросто нас подслушивать.

«Всё не так просто, — вновь заговорила Канон. — Я слышу тебя, потому что нахожусь в твоих руках».

Ну да, ну да.

Я плеснул немного саке на деревянный сандаль, а после убрал бутылку.

— Хватит с нас, — сказал я. — В голове и так полная каша, так ещё и она говорит.

— Тсукико, — заговорил сандаль и повернулся ко мне. — Не вини себя. Ты всё правильно сделал.

— Думаешь?

— Уверен в этом.

— Ты многого не знаешь, — покачал головой и сжал от злости кулаки. Но гнев снова был направлен на самого себя. — Я опоздал. И непросто так, а потому что повёл себя, как дурак.

— В смысле? — непонимающе переспросил сандаль.

— В прямом, — огрызнулся в ответ, но тут же взял себя в руки. — Когда мы преследовали Мате, то столкнулись с сиримэ.

— Попоглазым призраком? — удивился бакэ-дзори.

— Именно, — кивнул я и рассказал историю про заказ, а в конце процедил сквозь зубы: — Мог успеть, если бы не повёл себя, как идиот.

— Знаешь, что? — задумчиво произнёс сандаль. — У тебя доброе сердце, Тсукико. Я это вижу. Но нельзя всех спасти. Ты один, а ванов в империи очень много. И я сейчас не о сиримэ. Тебе не удалось спасти Изуди, но разве это плохо? Он отдал свою жизнь за жизнь дочери. Ты ещё молод, и тебе не понять. Каждый родитель пойдёт на это не задумываясь.

— Так уж и каждый, — хмыкнул я, вспоминая, что в обои мирах меня бросили отец с матерью.

— Ну, хорошо, не все, — согласился деревянный собеседник. — Но большинство адекватных. Изуди был одним из них. Он из кожи вон лез, чтобы сделать свою дочь счастливой. И ты сейчас хочешь это отнять?

— Нет, — покачал головой. — Но мы могли найти другой способ.

— Какой?

— Я не знаю! — снов вспылил. — Можно было бы договориться с Канон о чём-нибудь ещё. Переспал бы с ней, стал рабом, не знаю.

— О ком это вы?