— Могила игрока! — вырвалось у Теодора.

Охотники только сейчас заметили его, но Тео, наплевав на их секреты, выступил вперед:

— Вик, Йонва откуда-то знает, где могилы! Он нас поджидает!

Сердце Тео гулко грохнуло в груди, а на висках выступила испарина. На миг ему почудилось, что рассвет повернул обратно в ночь — тень пронеслась перед глазами. Тео сморгнул. «Держи себя в руках! Тебе лишь кажется!» Левая рука зазудела… или почудилось?

— Стало быть, решение одно, — жестко сказал Вик. — Битва!

Охотники зароптали.

— Собрать всех, кто есть, встретиться с северянами перед Брашовом. И напасть на нелюдимцев! Застанем их врасплох и разобьем!

— Так скоро… — тихо выдохнул Герман.

Какое-то время висело молчание. Тяжелое и гнетущее, будто природа замерла перед бурей — и обреченность пронзила воздух тысячей ледяных стрел, заставляя ежиться и вжимать голову в плечи. Смерклось; казалось, вот-вот из-за горизонта донесется рокочущий гром. Лица осунулись, помрачнели.

— Да будет так, — выдавил Харман.

Здоровяк оглядел отряд:

— Выхода нет. Мы были призваны, чтобы выполнить свой последний долг, и час настал! Долгие годы мы скитались, уничтожая нелюдимцев по одному-двум, теперь же нас ждет битва не на жизнь, а на смерть! То, к чему мы шли эти годы…

Словно тень пронеслась над Охотниками: скулы и подбородки заострились, глаза вспыхнули грозными молниями. Каждый глядел прямо перед собой, думая о затаенном, самом сокровенном. Молчали. Тяжело, нехорошо молчали. Харман схватился за рукоять меча и, кивнув своему Названому, выкрикнул:

— Igni!

— Et ferro! — глухо отозвались Охотники.

Голос юного Германа прозвучал в грубом многоголосье особенно звонко.

Вик отозвал Теодора с девушками в сторону. Вангели стоял неподалеку и вроде бы глядел куда-то на Карпаты, но Тео знал: ловит каждое слово.

— Тео, Санда, Дика… мы вынуждены оставить вас.

— Что?!

— Я и Александру — одни из тех, на кого все надеются. Мы отправимся с Харманом и остальными в Брашов.