10 января 1941 года в канцелярию фюрера пришёл новый доклад Бакке с сообщением, что в наступившем году зерновой дефицит составит около 12–13 миллионов тонн. Спустя три дня на встрече со статс-секретарём Управления по четырёхлетнему плану Эрихом Нойманом Бакке рекомендовал также сократить мясные рационы немцев (что и будет сделано 2 июня). Становилось очевидно: решение вопроса с продовольствием не терпит отлагательств.
Что-то в докладах Бакке привлекло Гитлера, и амбициозный статс-секретарь был приглашён в конце января в резиденцию Берхгоф на встречу с фюрером. Стенограммы их беседы нет, но смотрины явно удались: после аудиенции чиновник стал зримо влиятельнее своего номинального шефа — министра Рихарда Вальтера Дарре, получив право обращаться к Гитлеру напрямую.
Возможно, дело было в деталях биографии статс-секретаря. Бакке родился 1 мая 1896 года в Батуми, на территории Российской империи, и был членом известной на Кавказе семьи. Его дед Фридрих Каспарович Ветцель был создателем и владельцем тифлисского пивоваренного завода, существующего по сей день. Мать Луиза Фридриховна вышла замуж за офицера прусской армии, предпринимателя Альбрехта Бакке. С 1905 года юный Герберт учился в тифлисской гимназии, что свидетельствует о превосходном знании русского языка, и мог вполне рассчитывать на хорошее будущее. Однако события начала Первой мировой развели гимназиста с его номинальной родиной. Как сын немецкого военного он был интернирован и выслан в лагерь для военнопленных на Урале. Уже после Октябрьской революции, в 1918 году, с помощью шведского Красного Креста Бакке перебрался в Германию. Сюзанна Хайм пишет, что наблюдение за русской смутой превратило его в убеждённого антикоммуниста[423]. Но судя по тому, с каким презрением гитлеровский статс-секретарь отзывался о русском народе, он возненавидел не политическую систему или, во всяком случае, не только её.
Вместе с тем Бакке сохранял интерес к России в профессиональном смысле. Он окончил агрономический факультет Гёттингенского университета и устроился преподавателем в Ганноверский технологический институт, где в 1926 году представил к защите докторскую диссертацию о зерновых как основе русского сельского хозяйства и экономики. Тогда защитить работу не удалось; но, став министром, уже во время войны, Бакке опубликовал её тиражом 10 тысяч экземпляров.
Карьера агронома развивалась успешно. Своими аналитическими публикациями Бакке обратил на себя внимание министра Дарре и дослужился до поста его заместителя. Параллельно эмигрант из России стал одним из ключевых сотрудников Управления по четырёхлетнему плану и оказался на хорошем счету также у его главы Германа Геринга.
Таким образом, в Бергхофе перед Гитлером предстал не просто компетентный экономист, но эксперт непосредственно по России, знавший её реалии и владевший русским языком. Он обладал хорошей репутацией в окружении Геринга, чьё мнение имело для фюрера большое значение. Наконец, Бакке был надёжен в политическом смысле: в НСДАП он вступил ещё в 1926 году и никак не мог быть заподозрен в оппортунизме. По всей вероятности, именно этими факторами обусловлена та роль, которую глава нацистов отвёл статс-секретарю в экономическом освоении оккупированных советских территорий.
19 марта 1941 года по приказу Гитлера был создан хозяйственный штаб «Ольденбург», которому следовало спланировать, а затем осуществить эксплуатацию Востока. С самого начала в «Ольденбурге» начали работать региональные хозяйственные инспекции, которым предстояло «осваивать» новые земли. Первая инспекция «Ленинград (Холштейн)» брала под контроль Север и Северо-Запад СССР, её опорными точками значились Вильнюс, Рига, Таллин, Ленинград, Мурманск, Вологда и Архангельск. Вторая — «Москва (Заксен)» — нацеливалась на Минск, Москву, Тулу, Горький, Брянск, Ярославль и Рыбинск. В сферу действия третьей отходили Украина, Молдавия и Юг России (Львов, Киев, Кишинёв, Одесса, Харьков, Днепропетровск, Сталино, Ростов, Сталинград, Севастополь, Керчь, Воронеж, Курск). И наконец, четвёртой предписывалось грабить Северный Кавказ и Закавказье (Краснодар, Грозный, Тбилиси, Баку, Батуми). Ещё одна хозяйственная команда пока что оставалась в резерве[424].
Возглавил штаб рейхсмаршал Герман Геринг, но особая роль в организации отводилась новому фавориту Гитлера — Бакке. Энергичный статс-секретарь курировал в организации всё, что касалось продовольствия и сельского хозяйства. В тесной связке с ним внутри штаба работал представитель вооружённых сил, начальник экономического отдела вермахта генерал Георг Томас.
К началу марта аналитика Бакке и Томаса позволила с точностью установить, что былых излишков зерна в СССР действительно нет, так как население Советского Союза увеличилось на 30 миллионов человек. Эти «новые люди» и съедали тот хлеб, который некогда русские регулярно продавали на Запад. Поэтому важной целью войны стало вывести эти «лишние рты» за пределы распределения ресурсов. Как пишет британский исследователь Адам Туз, «чтобы излишки зерна на Украине направлялись непосредственно на удовлетворение потребностей немцев, нужно было просто исключить советские города из этой продовольственной цепочки. После десяти лет сталинской урбанизации городскому населению на западе СССР предстояло просто умереть от голода»[425].
Из документов до конца неясно, в какой момент впервые была озвучена мысль о том, что эти люди на территории России излишни. Не исключено, что Бакке устно обсуждал это на январской встрече с Гитлером. Однако стенограммы бесед высшего нацистского руководства и штаба «Ольденбург» по апрель включительно фиксируют лишь намерение сократить потребление советских граждан в пользу немцев сначала на 10 %, а потом на 12 %. Но постепенно экономистов рейха стал особо волновать вопрос снабжения вермахта. Судя по всему, именно он стал решающим фактором в пользу немедленного геноцида. Немецкая армия в течение нескольких месяцев должна была завоевать громадное пространство и выйти на линию Архангельск — Астрахань. Далее у Германии появлялась возможность нанести удар по Англии на Ближнем Востоке. Между тем анализ советской сети железных дорог показал, что даже если во время боевых действий они останутся в полной сохранности, что маловероятно, то снабжение по ним всё равно не сможет оперативно покрывать все потребности вооружённых сил. Кроме того, следовало иметь в виду, что железнодорожная колея в России шире, чем в Европе, и её придётся перешивать; это тоже станет преградой. Наконец, качество шоссе также оценивалось как низкое. Выход виделся в том, чтобы обеспечивать войска полностью за счёт советского населения.
Этот вывод и его последствия были откровенно зафиксированы в меморандуме «Ольденбурга» от 2 мая 1941 года, который стал итогом совещания статс-секретарей из заинтересованных министерств и текст которого, скорее всего, принадлежит генералу Томасу.
«1. Продолжать войну можно будет лишь в том случае, если все вооружённые силы Германии на третьем году войны будут снабжаться продовольствием за счёт России.
2. При этом несомненно: если мы сумеем выкачать из страны всё, что нам необходимо, то десятки миллионов людей обречены на голодную смерть.
3. Наиболее важен сбор и вывоз урожая масличных культур и приготовленных из них продуктов питания; лишь на втором месте злаковые. Жиры и мясо, видимо, пойдут на продовольственное обеспечение войск»[426].
Исчерпывающую характеристику этому документу дал Адам Туз: «Применяя куда более откровенные выражения, чем те, что когда-либо использовались применительно к еврейскому вопросу, все главные учреждения рейха одобрили программу массовых убийств, рядом с которой меркнет всё, что девятью месяцами раньше предложил Гейдрих на совещании в Ванзее»[427].
Однако планирование шло далее. 23 мая 1941 года «Ольденбург-Ост» развил и конкретизировал идеи меморандума в новом, более подробном документе — «Директивы по экономической политике»[428]. В них детально описан план геноцида, откровенно соединявший соображения экономической целесообразности с агрессивными расистскими выпадами в адрес великороссов, которые должны стать главными жертвами политики голода. Поскольку полностью этот людоедский документ никогда не переводился на русский язык, мы позволим себе более широкое его цитирование.
В начале записки нацистские планировщики отмечают, что в Советском Союзе регионы-доноры, то есть чернозёмные территории Украины, юга России и Северного Кавказа, в географическом смысле чётко отделены от регионов-потребителей. Соответственно, в ходе оккупации СССР эти плодородные территории будет легко изолировать от остальной части страны и перенаправить все необходимые ресурсы на нужды рейха. Население регионов-доноров превратится в рабочую силу для обеспечения Великой Германии. А так называемая «лесная зона», в которую входят Белоруссия, Северная и Центральная Россия, окажутся в продовольственной блокаде и будут обречены на «величайший голод». В «лесную зону» — это оговаривалось конкретно — включаются «такие крупные индустриальные центры, как Москва и Ленинград»[429]. Таким образом, мы имеем документальное доказательство, что план голода для жителей города на Неве существовал уже за месяц до начала войны, и последующая его трагедия была вовсе не случайностью, а частью геноцида.
Голод «лесной зоны» должен был оказаться тем более жестоким, что речь шла не только о прекращении поставок пропитания в нечернозёмную часть СССР. Штаб «Ольденбург» предписывал вывезти из оккупированной «лесной зоны» и те сельскохозяйственные ресурсы, которые в ней всё-таки есть, а именно «весь без остатка предстоящий урожай льна для целей Германии, причём не только волокно, но и семена (для масла)». Кроме того, документ требовал скорейшего вывоза из регионов-потребителей таких продуктов, как зерно, овёс и даже сено с соломой для снабжения вермахта. Авторы уточняли, что осуществить реквизицию нужно молниеносно, поскольку скоро эти земли превратятся в «зону голода» (Hungergebiet), и население начнёт съедать запасы или прятать их. Нужно успеть до того момента, когда коренные жители осознают происходящее[430].
Своего рода идеей фикс нацистских планировщиков было создание стратегических запасов мяса. Ранее Бакке указывал фюреру на то, что Германия стоит перед необходимостью снизить мясные рационы немцев. В документе 23 мая команда статс-секретаря описывала пути решения этой проблемы за счёт советского населения из «лесной зоны»: «Важно использовать откормленную в этих регионах скотину для целей Германии; то есть необходимо как можно раньше взять под контроль поголовье скота и использовать его не только для сиюминутных, но и для долгосрочных целей армии, а также для перевозки в Германию. Поскольку поставки корма прекратятся, поголовье коров и свиней в этих регионах сократится в кратчайшие сроки. Если Германия не захватит его как можно скорее, местное население забьёт скот для собственного пропитания, а Германия не получит ничего».
Особая роль в планах нацистских экономистов отводилась Белоруссии как центру свиноводства. В конце документа его авторы вновь возвращались к теме запасов мяса и в качестве отдельной задачи ставили захват советской жести для производства консервных банок: «Важно не просто в первый год обеспечить снабжение мясом с востока двух третей вермахта, важно не только вывезти живой скот из северо-западного и центрального регионов к балтийским портам, чтобы переправить его на бойни северной Германии и использовать для нужд гражданского населения, но ещё более важно, по возможности обеспечить запасы мяса на далёкое будущее…. Всю жесть, которую в России можно будет получить в своё распоряжение или изготовить, необходимо применить для консервирования мяса, которое только в жестяных банках может храниться достаточно долго»[431].