– Михал Иваныч, да достали они хуже пареной редьки! Не смог удержаться! – Вячеслав оглядывается на дальний отзвук сирены.

На горизонте сверкают проблесковые маячки дежурной машины. За нами кидаются оскорбленные представители власти.

– Догоняют, – делюсь я своими впечатлениями с Иванычем.

– Вижу! – берендей почти до пола утапливает педаль газа, укоризненно покачивая головой.

– Михал Иванович, а что я должен был ответить? Качать головой может каждый, а вот подсказать в нужную минуту! – ворчит Вячеслав. Его напряженный взгляд не отрывается от бокового зеркала, от приближающейся мигалки.

Сквозь обороты мотора и рев ветра в приоткрытых окнах пробивается звонкий рев сирены. Рация выплевывает указания по задержанию нашей машины, пока командующий операцией не понимает, что мы их тоже слышим, и сразу же велит перейти на спецканал.

Вячеслав крутит настройки рации, но так и не получается выявить волну. Раздраженно сжимается лопатообразная ладонь, и мелкие осколки падают на коврик. Михаил Иванович не спускает глаз с дороги, тоже включает мигалку.

Под пронзительный рев сирены мы обгоняем машины, которые испуганно прижимаются к обочине. Сзади нас постепенно настигает завывающая машина.

Я вижу, как высовывается по пояс человек с пассажирского сиденья и прицеливается в нашу сторону.

Ого, как в киношный боевик попал!

 Подтвердив мои мысли, раздается выстрел – на заляпанной поверхности бокового зеркала возникает неровная дыра. От дыры к краям по стеклу разбегаются ломаные трещины, на ухабах и ямах вываливаются блестящие кусочки. Я невольно вжимаюсь в сиденье.

– Твою же мать! Так ведь и попасть могут! – Вячеслав поворачивается ко мне, протягивая найденный пистолет. – На-ка вот, пульни им в ответку, пусть хоть немного испугаются. Покажи, как ты белке в глаз попадаешь!

– В какой глаз, Слава? Там люди, а не перевертни! Сашок, по колесам старайся, особо не высовывайся! – Иваныч крутит рулем, обгоняя дряхлую «Волгу».

– Эх, а так хотелось хотя бы раз! Всего один разик попасть менту в глазик! – бормочу я, опуская стекло.

Вячеслав усмехается, оценив шутку, Иваныч бурчит что-то вроде «эх, молодежь». Сзади раздается ещё один выстрел, пуля вскользь шаркает по двери. Сдирается краска, обнажается белый металл, треснувший лак прыскает мелкими пластинками. Голова инстинктивно вжимается в плечи. Малоприятное ощущение – ожидание прилета пули…

С догоняющей машины кричит громкоговоритель, приказывая остановиться у обочины.

– Давай! – вопит Вячеслав, видя мою нерешительность. – А то ведь остановимся.

– Ага, сам отдал пистолет, а теперь «Давай». Хитрозадые все пошли! – я пародирую обычное ворчание молодого берендея и высовываюсь в окно.

Ветер дует в затылок с такой силой, словно стремится пробить черепную коробку и остудить воспаленный мозг, машину трясет неимоверно. Вспоминается почему-то дуэль Пушкина с Дантесом, но я тут же отгоняю картинку финала этой драмы. Очень не хочется становиться на место великого поэта.

С левой руки стрелять непривычно, поэтому первый выстрел выбивает асфальтную крошку у колеса, пуля уходит рикошетом. В руку бьет отдачей, газовый запах рвет по ноздрям, но преследователи слегка сбавляют скорость. Стрелявший преследователь юркает обратно в машину. Маленький, но всё же результат.