- Ну и отлично, всё ждём, - Павел оставил дверь чуточку приоткрытой и прошёл в середину комнаты.

- Думаешь, они к нам наверх пойдут? - Владимир вопросительно посмотрел на Грауля.

- Уже, наверное, пошли. А ты бы, будучи государевым человеком при исполнении, не захотел бы пошарить у нас в сундуках? - отвечал Грауль.

И после некоторой паузы, подмигнув, продолжил:

- Мне Есенька, холоп хозяйский, докладывает, если кто на горизонте появляется. Тихо!

Павел неслышно подошёл к двери, да послушал скучающую тишину спящего терема.

- Идут, начинайте, - одними губами сказал глава посольства.

Мужики, подобравшись, с совершенно серьёзными лицами начали выводить:

Грауль неспешно подымал ладонь - нижегородцы пели громче и громче:

Спустя несколько минут в отворившуюся дверь светлицы заглянуло конопатое лицо информатора главы посольства:

- Ушли, Павел Лукич! Во дворе у конюшен они!

- Молодец, Есений! Заходи к нам.

Грауль покопался в своём рюкзаке и вскоре извлёк оттуда двух стеклянных дельфинчиков голубоватого и розового оттенков и вручил оных мальчишке:

- И сестрёнке своей подаришь!

Глаза Есеньки расширились от удивления, схватив подарок, он помчался к боковой лестнице терема, что вела на задний двор. В каморке под нею и жил мальчишка-сирота со своей сестрой и дед Фома, печник хозяйский, бывший брату с сестрой вместо отца и матери. Граулю Есений понравился, бойкий и пронырливый мальчуган сразу же пошёл на контакт и теперь с успехом шпионил на ангарцев. Павел уже подумывал забрать его вместе с сестрой с собой на Ангару. Интересно, думал он, есть ли тут практика усыновления?

Вопреки обыкновению, царь и самодержец всероссийский пожелал видеть прибывших в столицу ангарцев уже на четвёртый день их пребывания в Москве. Послы Ангарского княжества, остановившиеся по наказу Михаила Фёдоровича, подальше от любопытных глаз, на постоялом дворе в Замоскворечье, не ждали такой оперативности. Поэтому внезапно влетевшая в спешно открываемые служками ворота постоялого двора кавалькада всадников и два крытых возка, стали для них полной неожиданностью. Один из всадников спешился и подошёл к крыльцу терема, на котором стояло, как ему показалось, несколько холопов ангарского посольства. Один из них был с выскобленными волосами на лице, на немецкий манер. Более ничем они не выделялись, посему царский гонец не стал искушать судьбу и поговорил сначала с Матвеем, вмиг появившимся перед ним хозяином постоялого двора. Затем гонец спросил ангарского посла Павла Лукича Грауля, графа Усольского. Павел подался вперёд, выйдя к удивлённому царскому гонцу. Представившись подьячим Посольского приказа Афанасием Жаровым, он слегка cклонил голову и объявил о воле государя всероссийского. А изволил тот потребовать немедленного прибытия ангарцев в его палаты.

- Товарищ воевода! Разрешите доложить! - молоденький ефрейтор, паренёк лет четырнадцати, оправляя ремень висящего на плече карабина, появился на пороге комнаты совещаний.

- Докладывай, - позволил Петренко, оторвавшись от карты.

Офицеры крепости, сидящие за длинным столом разом обернулись к вошедшему юному воину. А тот, нисколько не смущаясь, принялся зачитывать радиограмму, пришедшую с заставы:

- Мимо заставы Нижней проследовало судно малой осадки. На борту оружные люди, числом до двух десятков. Не енисейцы, одеты богато. Идут уверенно.