Вместо него, «Триколорный» подскочил. Руку трясет, улыбается, – Будет, – говорит, – будет дорогой вы мой, все будет. А если еще и результаты порадуют, так я вам, со своего фонда подкину.
После этих слов, мелькнула у меня в голове мыслишка, – А что, если я у него , шубу для жены попрошу? Моя же не знает, что это спецодежда. Приду с выборов с подарком, помиримся сразу. С шубой-то, приходи кума любоваться! Сват королю, кум министру! Материальный-то стимул, он в последнее время, ох как затмил моральный.
И так мне эта моя мысль понравилась, что говорю я этому, господину со значком,
–А с фонда спецодежды думской, нельзя мне, господин хороший, шубу, как у Натальи Николаевны?
Смотрю, глаза у него потухли, видно строгий учет, только бабам дают.
– Подумаем, подумаем, – ответил он, пожав мне руку, провожая к двери, – удачи вам, да и всем нам, – добавил он, выпроваживая меня с кабинета.
Спускаюсь по лестнице, навстречу Наталья Николаевна с шубой из фальшивого верблюда в руках, которую, как дитя любимое, крепко – крепко к себе прижимает. В раздевалке внизу, похоже, повешена была.
– Вот, видите, казенное имущество в целости и сохранности, – сказал я, поравнявшись с ней на ступеньке, слегка погладив мех шубы, – а как делать научились, от настоящего меха не отличишь.
–До свидания, – ответила, слегка покраснев, дама, и стала подниматься выше.
– И вам не хворать, – пожелал я, спускаясь вниз.
–Ну, чего подмываться бежишь? Полную клизму вставили? – спросила меня диспетчер.
Ну, как я могу, на непосвященных обижаться. Я только что, главному на портрете, в деле выборов присягнул, а она мне, – вставили?
Хотел я ей ответить, что с таким «мандатом»» в кармане, я сам кому хочешь «вставить» могу. Так как теперь лицо, «неприкасаемое», вроде как, часовой у знамени. Два дня еще, как пить дать. Наблюдатель, как – никак от самого выдвиженца, который у нас на всех один. Остальные – то все по разным углам: кто от партий, кто от платформ, колхозов, баз овощных, и даже домов легкого поведения.
В общем, отвечать диспетчеру на вопрос, при нынешнем своем статусе, я не стал. Молча взял путевой лист, и на выход. Слышу, в спину фырчит, – Видно по самые гланды всадили, говорить, даже не может.
После смены механик, соблюдая традиции, пристал, – Может по рюмашке? Он по пятницам, всех так с маршрута встречает. Еле-еле, отговорился, всю дорогу пока до гаража шел, от этой своей, категорической твердости переживал. Но до выборов, нельзя ни капли. Выпью, язык развяжется, все секретные планы руководства сдам. Раз присягнул надо терпеть, не ради руководства, ради двойного тарифа. Эти мысли, а может и будущая шубейка для жены, прибавили мне силы и стойкости. По пути в сетевой супермаркет зашел. Удобный магазин, все есть, чего захочешь. Скоро еще и лекарства продавать будут, а то народ в последнее время, от цен, прямо в зале в обморок падать начал. А я с желанием портрет купить, того, кому «присягал» зашел. Хотел такого, как у директора в кабинете: целеустремленного в морской форме, в неизведанное еще, светлое будущее смотрящего. Зовущего за собой. Но как цену посмотрел, понял, что пока мне, в светлое будущее вместе с ним не заглянуть. Присмотрелся к печатной продукции, прикинул наличность. Решил приобрести двойной портрет. Самовыдвиженца, и дублера, того кто слова его в народ передает, за свои постановления выдавая. Поинтересовался у продавщицы, удивляясь, – А чего это двойной портрет, вдвое дешевле одного?
–Не берет никто, – объяснила она, – Раньше еще плохо, бедно, но брали, – ткнула она пальцем в дублера, – но в Крыму разоткровенничался на вопросы, отвечая, и все, как обрезало, не берут.
– Мне он тоже, – ответил я, не объясняя, как он мне, – отрежу я его. Ножницы у вас есть?
– Сначала оплатите товар, – улыбнулась продавщица, но ножницы достала, и положила передо мной.
Заплатив за групповой портрет, я прикупил еще файлик, и с разрешения торгового работника, энергично двигая ножницами, быстренько отделил «нужное» от «ненужного».
«Нужное» аккуратно упаковал в файлик, и сунул под рубашку, остальное скатал в трубочку и спрятал в карман.