Третий день в гараже налаживаю свой быт. Калорифер самодельный жаром пышет, он еще из советских качественных деталей собранный. Труба асбестовая трёхсотая, спиралью вольфрамовой, густо опоясанная, греет покруче, чем солнце на экваторе. Я когда в первый раз это чудо, непатентованное врубил, все предохранители оплавились. Попробовал другие, побольше, тот же результат. Заменил тремя гвоздями, все нормально, греюсь. Сейчас вот место спальное готовлю.

Первую ночь, на банках полиэтиленовых спал, их тут навалом, жена на дачу собирает рассаду на грядках накрывать. Спать хорошо мягко. Но хруст от них на всю округу стоит, когда во сне ворочаться начинаешь. Три раза ночью приезжала полиция, – звонки, говорят, от жителей поступают. Вроде, как гаражи, кто-то ломает.

Когда они на четвертый раз по вызову приехали, то меня уже с собой прихватили. Сказали, – У нас в отделение, в «обезьяннике» доспишь, а то уже надоело туда-сюда мотаться.

А в их, этом «обезьяннике» не то, что поспать, моргнуть страшно. Чуть глаз прикрыл, уже соседская рука в твоем кармане шарит, как в своем. Так и просидел до утра, глаз не сомкнув, контролируя соседей с обеих сторон.

Когда из полиции отпускали, предупредили, – Если ночью захрустишь, по первому звонку, приедешь в отделение. Я клятвенно заверил, что никакого хруста, что в зоопарке с гориллами, намного безопаснее, чем в полиции в «обезьяннике».

Майор, молча показал на доску информации, а там черным по белому, – «Экстремальное шоу! Ужас на шести квадратных метров! Ночь с монстрами, вампирами, вурдалаками и просто бомжами в полицейском обезьяннике. Торопитесь, по выходным и праздникам, количество мест ограниченно.

Обращаться к дежурному, или по телефону 02»

– Твою …, – потянуло меня на ненормативную лексику, но вспомнив где я, прервался, и захлопал от удивления ресницами так, что у майора, от ветерка, поднятого ими, зашевелились две последние волосинки на темечке, – Это как же? Это где?

– Ты тут это, смотри не там, – сразу предупредил меня офицер, – мне-то звезды не позволяют.

– Я могу объяснить, – высунулся из окошка дежурного, сержант, – мне до звезды, как…

– Без сопливых скользко, – прервал его майор, – жене объясняй, как посуду мыть.

– Так развелся же я, Петрович, – удивился сержант, – ты же в курсе, я ж проставлялся по этому случаю.

– А чего разбежались? – поинтересовался я, учитывая свои семейные трудности.

– Недостойной оказалась, – вздохнул сержант, – Начал я с вредными привычками бороться. Сначала курить бросил, потом пить, а потом и жену. Недостойной посчитал ее, такого мужика, как я.

– Это да, это конечно, – совсем очумел я, от полицейских чудес.

– Закройся, – хлопнул майор, дверцей окошка, – идеал, блин. Баба выгнала, а он недостойна. Я тебе, вот, что скажу, – обратился он ко мне, – рыночная экономика. Понял?

– Без базара, чего зря батон крошить, – потянуло меня на феню, – И чего? Спрос есть?