– Дьявол запустил в тебя свой крюк, Филип. Ты согрешил против Бога… осквернил Его имя. Теперь все в Его руках.

Брайан, ошеломленный нахлынувшим на него просветлением, с участившимся от адреналина дыханием, нащупал свой 38-калиберный.

– Ник, не делай этого! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! – закричал Брайан, подбегая к Нику.

В этот момент девушке на земле удалось перевернуться. Она и впрямь была связана по рукам и ногам. Сквозь кляп во рту она закричала что-то прямо в землю, словно просила, чтобы та разверзлась и впустила ее, позволила умереть. Между тем Ник и Филип застыли в шести футах друг от друга.

– Ты теперь ангел-мститель? – с иронией в голосе спросил Филип.

– Возможно.

– Это не твое дело, Никки.

Ник дрожал от переполнявших его эмоций, глаза блестели от сдерживаемых слез.

– Есть лучшее место для тебя и твоей дочки, Филли.

Филип стоял неподвижно, как каменный монумент. Его узкое обветренное лицо в сумрачном свете казалось гротескно искаженным.

– И ты собираешься нас туда отправить?

– Кто-то должен остановить все это, Филли. Кто, если не я? Господи, прошу, прости…

– Ник, подожди! Пожалуйста! Выслушай меня! Опусти ружье, Ник. Я тебя умоляю! – Брайан, словно рефери, кружил по поляне с пистолетом, поднятым кверху дулом. Отважившись приблизиться к Нику, все еще целящемуся в Филипа, он забормотал ему в ухо. – Ваша крепкая дружба в Уэйнсборо, общие радости и печали, все те мили, что мы прошли вместе, – разве все это ничего не значит? Филип сто раз спасал нам жизнь! Да, ситуация вышла из под контроля, но ведь все можно уладить. Опусти ружье, Ник. Я тебя умоляю.

Ника затрясло, но он продолжал целиться. Пот катился с его лба.

Филип сделал шаг вперед:

– Брось, Брайан. Никки всегда был трусом. У него духу не хватит выстрелить в кого-то живого.

Ружье щелкнуло. Прогремел выстрел.

12-калиберный обрез – слишком грубый инструмент. При стрельбе с близкого расстояния смертоносная дробь может разлететься на фут, а то и больше, и бьет с такой силой, что способна продырявить шлакобетонный блок.

Картечь, поразившая Филипа в спину, пробилась через лопатку и шейный отдел позвоночника. Девушка погибла мгновенно: дробь снесла ей половину черепа. Два тела окутались облаком розового тумана. Девушка застыла в неподвижности, но Филип подергивался в смертельных судорогах еще несколько мучительных секунд. На его запрокинутом лице застыла маска удивления.

В шоке от произошедшего Ник Парсонс рухнул на колени. Его пальцы словно примерзли к спусковому крючку дымящегося ружья. Он смотрел на два изуродованных тела, раскрывая и закрывая рот, но не мог выдавить из себя ни звука. Ружье упало в бурьян. Что же он наделал? Он чувствовал себя сжавшимся внутри, словно семечко, холодным и пустым. Трубы Армагеддона гремели в ушах, обжигающие слезы стыда текли по лицу ручьями. Что он наделал? Что он наделал? Что он наделал?