Смотрю в окно: насупленный Петр Иваныч сверлит суровым взглядом пространство под брюхом «ланкастера». Наверное, Проша-чудак медлит. Вечно что-то его занимает вдруг, он начинает это что-то будто мельчить, раскладывать по полочкам, а ты пытаешься не вскипеть, глядя на его довольное, увлеченное лицо. Вот Петр Иваныч пытается. Или уже орет? Точно, доносится зычный ор с матами.

Чувствую, что улыбаюсь. Да, все как обычно.

Третий «Мерлин» наконец раскрутился, за ним зачихали, потом запели и остальные. Пасть у диплодока, выглядывавшего из-за елки метрах в пятидесяти, открылась, кричит с перепугу, наверное, бедняга. Крик у него тонкий, неподходящий для такой туши. Тучей поднялась в небо летучая фауна окрестностей. Гвалта их уже не слышно из-за «Мерлинов». Ребята выбили башмаки из-под колес и по очереди запрыгнули в люк. Башмаки не бог весть что, камни подходящие, однако без них машина поскрипывала бы и на месте елозила – тормоза колесам крутиться не дают, но винты все равно тянут даже на самом малом угле атаки. Плохо, бревна, которые под дутики подложили, трещат, а раскрошатся, так зароются колеса в песок, не взлетишь.

Все, экипаж внутри, кабели шлемофонов в розетки воткнули, доложились. Снимаю тормоза, катимся по сырому, после отлива, песку. Не высох, мокрый еще, все равно вязнет. На штурвале чувствую – подпрыгнули с хрустом на чем-то. Раковины, наверное. В два обхвата, зараза, растут, по отливу в песок зарываются.

Разгоняемся, песок уже не чавкает, а визжит. В открытые форточки залетают перепуганные насекомые и твари, мечутся по салону. Ракушки в стороны. Не самолет, а бульдозер, мать твою!

Закрылки, штурвал на себя. Набрать высоту. Торопливо выставляю кремальерой непривычные 29,92 дюйма ртутного столба на альтиметре…

Оторвались от нашей Плутонии!

Сказать бы динозаврам и елкам – адьес, амигос, адьес, это я помню совершенно отчетливо из испанского, но как бы не сглазить. Не сработает Прошина машина или еще что случится – останемся до конца жизни птеродактилей гонять. Пока какой-нибудь диплодок не раздавит левой задней. А там, дома, без нас воевать будут. Нет, пусть будут мирно жить!

Проша дергает за рукав, назад тычет. Точно, расслабился я, замечтался. Надо ведь держаться над тем же лесом, где мы из своего времени выпали. Да просто свалились, чего уж там.

Иду кругами, Алексей ориентиры засек, можно высоту набирать. Потом бомбу отправим в подарок динозаврам… защемило аж от злости – с заданием не справились.

Проша что-то переключает, с Костей по интеркому говорит непрерывно – тот на рации, готов команду дистанционно подавать на бомбу.

Земля внизу в облачности, в разрывах облаков – море, справа джунгли наши. Восемь тысяч метров, взяли с запасом. Холодом потянуло зверски из всех щелей. Около минус сорока. Даже не верится, что тридцать минут назад было душно.

Вижу только Прошу, торопливо застегивающего куртку.

Пора сбрасывать. Алексей готов.

Сброс!

Иду по дуге, засекаем внизу купол раскрывшегося белым облачком парашюта. Кричу:

– Первый заход! Пробный!

Заранее договорились с первого раза бомбу не активировать, примериться. Потому и зашли на высоту побольше. Надо к ней точно подойти, чтобы «ланкастеру» в зону действия попасть. На этот раз «юнкерса» нет, чтобы пулями замок номер два заклепать. Бомба в люке не сидит – она уже вниз летит, сама по себе, на рабочей скорости.

Второй заход. Алексей отсчитывает в интеркоме:

– Пять, четыре, три, две…