Человек выгибается как на дыбе, и по моей спине пробегает ледяной ручеек пота.

Диана.

Она открывает рот, будто плачет, но не слышно ни звука. Взгляд Дианы пуст, неподвижен, рот открывается и открывается — в диком оскале, как если бы челюсти рвались на части. Тень Дианы содрогается от сухих рыданий. Мои уши закладывает, кровь приливает к голове, и я вдруг осознаю, что сплю.

Это во сне мне привиделась Диана.

Это во сне она беззвучно, исступленно плачет в приступе лунатизма, потому что в реальности ни Диана, ни Вероника Игоревна с нами больше не живут.

Я поднимаю руку и со всей силы ударяю себя по лицу.

Просыпайся.

Ладонь мягко, плюшево касается щеки.

Я сжимаю кулак и бью снова.

Просыпайся.

Просыпайся!

…

Разум медленно высвобождается ото сна — медленно и плавно, как берег обнажается во время отлива. Подобно лужицам воды, которые задерживаются в неровностях дна, под веками задерживаются тающие образы: прихожая, жуткий свет. Диана в приступе лунатизма.

Диана.

Знаете, в детстве мы с ней видели одинаковые сны.

Часто вам попадаются люди, к которым приходят сны-близнецы? Отрисованные как под копирку. Столь похожие, будто вы смотрели один и тот же фильм в полупустом ночном кинотеатре.

Я сглатываю и разлепляю веки. Тело пробирает озноб; хочется выпить чаю и согреться. Сквозь белую пелену в глазах маячит поверхность в синих и зеленых волнах. Столешница?

Мой разум медленно восстанавливает логический разрыв между кошмаром и реальностью.

Я выпрямляюсь и понимаю, что заснул лицом на новенькой парте в кабинете химии. Парят и свистят трубы отопления. За окном шуршит мартовский снег: белит чёрные ленты кладбищенских дорожек, одевает шапками кресты. Зима стоит, не отступает. И ещё пару недель она продержится, еще подремлет в ледяных тенях остов Северо-Стрелецка, а потом зарядят дожди. Смоют в канализацию хладореагент, прибьют к земле грязно-ноздреватый снег. Брызнут солнце, зелень и цветы, и небо вспыхнет ясно-синим — весна войдёт в свои права.

Но это потом, а пока за окном укрывается белым одеялом городское кладбище. На его фоне замерли силуэты учеников, и фигура Вероники Игоревны венчает безмолвные шеренги. Она опёрлась руками на стол, а спину наклонила к окну. Кажется, что-то на улице привлекло ее внимание, и мама Дианы окаменела в задумчивости.