— Го-осподи, чел, даже отсюда заметно, как у тебя коленки трясутся.

— Ниче у меня не трясется.

Диана изображает «лунную походку» в каменном лабиринте, и ее тень то удлиняется, то укорачивается — пульсирует на снегу.

Помните, я говорил о ритуалах погребения на холме? На какой-то экскурсии нам рассказывали, что живого человека тропинка между камнями всегда приводит обратно ко входу. Мертвеца же лабиринт затягивает, как водоворот, и больше не выпускает наружу. Меня рядом с этими булыжниками постоянно берет оторопь — будто чувствуется ледяное прикосновение времени?.. древности?.. тлена?..

Я зажмуриваюсь и шпарю иглой по одеревенелому от холода пальцу.

— Вот сука!

Мой возглас замерзает с дыханием в морозном воздухе. Глазам делается тесно в орбитах, кожа на спине выпускает мураши. На мизинце набухает темно-алая капля.

— Чел, если ты еще раз выругаешься, я заклею скотчем уши и с тобой месяц разговаривать не буду, — недовольно бурчит Диана и вновь складывает руки на груди. Ходить задом наперед она не перестает.

— Сорян. Хотя твоя мама вчера так сказала.

— Ты хочешь быть похожим на мою маму?

Голос у Дианы подрагивает, и я поспешно отвечаю «нет», хотя у Вероники Игоревны это «вот сука» вчера вышло так смачно, что второй день приплясывает на кончике языка.

— И с кем она теперь пособачилась?

— Не то чтобы пособачилась. — Я мажу кровью свою фотку и выкидываю шприц. — Это когда мы химией занимались…

— «Мы»???

— Нууу… — я поднимаю взгляд на Диану и по ее насупленному лицу догадываюсь, что разговор свернул на опасную дорожку. — Как бы?..

— Давно вы с ней занимаетесь?

— Время от времени?..

Диана останавливается.

— Каждый день? Каждую неделю?

— Да она находит что-то интересное, и… и вот.