Денек выдался пасмурный, в ресторане было малолюдно. Самое время поднять настроение редким клиентам. К роялю, установленному в углу зала под раскидистыми пальмами, подошел бледный молодой человек во фраке, сел и заиграл ненавистный Мессингу фокстрот.
Это было слишком.
Мессинг подозвал официанта и поинтересовался, как называется эта танцулька.
– Какая танцулька? – не сразу догадался он.
– Та, которую наигрывает молодой человек.
– Ах эта!.. Фокстрот «Мозамбик», господин.
Конечно, «Мозамбик»!!!
Как же он раньше не догадался!
С глаз упала пелена, Вольф увидел все и сразу, но прежде всего двух сидевших в черном «Опеле» мужчин. За рулем сидел Зигфрид Кёпенник. Из-под арки вышла Ханни, огляделась и направилась к трамвайной остановке. Она выглядела как вполне буржуазная дама: шляпка с вуалью, бархатный жакет, белая блузка, узкая, по моде, юбка.
Ужас сковал Мессинга. Он мысленно крикнул: «Вернись! Спасайся!!»
Ханни не услышала его. Добравшись до перехода, она посмотрела налево, направо и начала переходить улицу. Зигфрид дал газ. Машина с места разогналась до сумасшедшей скорости и настигла Ханни возле самой остановки. Еще шаг, и она стала бы недоступна убийцам, однако ей не хватило этого шага.
Она не успела.
Машина на скорости ударила ее левым бампером. Ханни отбросило на трамвайные пути. Люди на остановке бросились к ней, кто-то побежал к ближайшее кафе к телефону.
Мессинг увидел лицо Ханни. Оно было спокойно, только жизнь почему-то стремительно стекала с него. Ее глаза, любимые голубые глаза, теряли выражение, и на глазах проваливались в некую недоступную и непонятную бездну.
Вольф на всю жизнь запомнил этот взгляд. Ее последний взгляд, угасший очень быстро, на руках у какой-то гражданки, придерживающей ей голову.
Официант, заметив неладное, приблизился ко Мессингу.
– Что-нибудь желаете заказать?
Вольф даже не взглянул на него. Он не видел его. Он вообще ничего не мог разглядеть, перед глазами колыхалась зыбкая муть.
– Что с вами? – испугался официант. – Вам плохо?
За его спиной раздался знакомый голос: