Изображение померкло – на Мессинга плеснуло такой матерной яростью, что он отшатнулся от окна.
Вот тебе и устал! Он ошибался в балабосе. Многие ошибались в нем, теперь рады бы исправить ошибки, да поздно.
Мессинг прислушался.
«…куда смотрел, старый ишак?! Тимошенко послушал, а Мессинга не послушал. Лучший комдив, герой битвы под Москвой, освободитель Солнечногорска, мать его!.. Наступление началось шестого декабря, а Власов появился в своей армии девятнадцатого. Ухо, понимаешь, в госпитале лечил! Сандалов, его начальник штаба, вот кто герой, а не этот “стратег”!».
Дым пошел гуще, обрел силу, дал возможность обозреть само поле размышлений балабоса, вникнуть в сарказм, с которым он вспоминал о том назначении.
«…Тимошенко (проморгал. Органы) проморгали. Жуков аттестацию (подписал лучше некуда) – «прекрасно всесторонне развит, военное дело любит, много работает над собой…», «удачно сочетает высокую теоретическую подготовку с практическим опытом и умением передать подчиненным свои знания и опыт» – (уже передал), «предан партии Ленина-Сталина, Социалистической родине» – (во-о как)!»
«…все проморгали, а какой-то заезжий оккультист не проморгал. Предупредил тебя, старого ишака, а ты не поверил! Изменнику поверил, а честному провидцу не поверил!».
Он сложил карту с резервами, убрал ее в стол, затем принялся в который раз изучать нанесенный на карту Генштаба общий замысел операции. О нем знали только три человека – он сам, Жуков и Василевский.
«Хорошо рисует Василевский, – одобрил Сталин, разглядывая стрелы, вонзившиеся в синие – немецкие – надписи и значки. – Красиво рисует! А как на деле? Этот Мессинг о нем не упоминал».
«Он о другом упоминал – (немцы докатятся) до Волги. Не до Харькова, а до Волги. Дальше не пойдут. Может, стоить поверить оккультисту?»
Усатый дядька, подвинув поудобнее карту, написал красным: «Одобряю. Подготовить развернутые предложения. И. Сталин». Затем помедлил и подписал сверху: «Операция “Уран”».
Вольф схватился за сердце.
Только под утро Мессингу удалось забыться пульсирующим, скачущим по годам и странам, суперсном. Увиденное подтвердило: ни в коем случае нельзя праздновать труса. Будь на виду, но не высовывайся. Держи дистанцию и ни в коем случае не допускай пренебрежения к себе. Тебе есть чем гордиться. Пусть лубянский следопыт ни на час не забывает о тебе. Пусть страшится приблизиться. Это верный путь в будущее.
Битва не кончена.
Будущее подтвердило – эта тактика оказалась верной. Мессинга оставили в покое – вызывали только в случае утери каких-либо важных документов или при необходимости подтвердить диагноз высокопоставленным чинам. Даже после смерти Сталина Вольфа опасались и старались держать подальше – запрет кремлевского балабоса оказался действенным даже в самые разнузданные годы «развенчания» культа его личности.
Вот какой страх он нагнал на своих бывших соратников.
Это неустойчивое согласие с властью позволило будущему протоптать дорожку в наше бедовое время. Они шли с ним рука об руку, пока Вольфа не подвели подвздошные и реберные артерии. Их необходимо было заменить, но он готов был отдать себя в руки только доктору Майклу Дебейки – это диктовалось предвиденьем. Мессинг обратился к правительству с просьбой вызвать заокеанскую знаменитость, давал обязательство из собственного кармана оплатить его приезд и саму операцию. Он умолял, настаивал, напоминал, как в сорок втором его хотели представить к правительственной награде.
Вольфу не сочли нужным даже ответить, хотя Мстислава Келдыша оперировал именно Дебейки и за счет государства.
Пусть даже так. С облачной высоты Мессинг ни в чем не может упрекнуть профессора Покровского, он сделал все, что мог, даже больше, но, если условие не соблюдено, значит, твой срок подошел к концу. Значит, пора в дорогу! Операция прошла блестяще, однако на ее фоне у Мессинга развился ателектаз легкого, то есть закупорка бронхов. Затем отказали почки, и 8 ноября 1974 года в 23 часа главный советский мистификатор, проныра, псевдопровидец, шарлатан и всемирно известный проходимец скончался.
С ангельской высоты обозревая пройденный путь, Мессинг хотел бы выразить признательность всем, кто так или иначе помог несчастному шнореру и кабцану выйти в люди. Он благодарен судьбе, что ему повезло внести свой вклад в развенчание «измов» – этих гнусных химер, которые одни выдумывают на горе другим. Не слушайте голоса, доносящиеся из-за горизонта, какими бы сладкими они ни казались. Если что не от сердца, не от живой жизни, не от внутренней потребности – это ловушка.