— С собой возьму, — кивнул Арсений. И, резко повернувшись, почти бегом бросился прочь.

Бояре молча шагнули следом. Спиной Обольянинов чувствовал множество взглядов — их провожали. Смотрите-смотрите — вдруг охватила злость. Помочь небось не захотели…

…А во дворе обители все оставалось тихо и мирно, как всегда. Возле свежего сруба суетились мужички-трудники, таская бревна и укладывая венцы. Работали дружно, но тяжелые обтесанные стволы поднимали с явной натугой.

— А ну-ка, посторонись, братия, — раздалось откуда-то из-за спины боярина.

Обольянинов повернулся — через двор мягкой медвежьей, но отнюдь не косолапой походкой плавно шел могучего сложения инок в обычном темном облачении и сдвинутом на затылок, несмотря на холод, клобуке. Мягкое, округлое, совсем не воинственное лицо, выбившиеся из-под кукуля светлые волосы; лицо окаймляет не успевшая отрасти бородка.

— Постороньтесь, говорю, — пробасил он, останавливаясь, возле троицы трудников, возившихся с длинным бревном.

— Да что ж ты с ним содеешь-то, брате Никита, — сокрушенно вздохнул кто-то из мужичков. — Петлями токмо вздымать…

— Без петель обойдемся, — заметил инок, без малейшей натуги подхватывая обтесанную лесину и вскидывая на плечо. — Ну, кажите, куда класть-то? Да смотрите, не суйтесь, а то зашибу ненароком…

Силач и впрямь в одиночку легко донес бревно до сруба, крякнул, аккуратно опуская по месту.

— Это кто ж такой? — вырвалось у боярина.

— А, заметил, — хмыкнул Годунович. — Это, брате Анексим, инок Никита. В миру, говорят, Предславом звали. Дружинником в Резанске был, да после того, как старый Олег Всеславич погиб, ушел. Молодому Всеславу Ольговичу служить не стал, сюда, в Лавру, подался…

— И откуда ты, Ставр, только все знаешь? — покачал головой Кашинский.

— Хотел бы все знать, Олег Творимирович, да только в этом деле мне с Болотичем не равняться.

— Подойдем, — вдруг услыхали они князя.

Завидев гостей, инок степенно, с достоинством поклонился:

— Здрав будь, княже Арсений Юрьевич. Здравы будьте, бояре тверенские.

— И тебе того же, Никита, — опередив приближенных, сказал князь. — Где только ни бывал, а такой силищи, как у тебя, не видывал.

— За то Длань Дающую благодарить надо, — инок смиренно склонил голову. — Неспроста, знаю, то случилось.

— Неспроста, — согласился князь. — Но такому молодцу меч пристало держать, а не бревна таскать.

— Бревна таскать, княже, потруднее, чем клинком махать, — твердо ответил Никита-Предслав.