— И все-таки, Таня, может быть, раньше Артем врагов нажил? Сами понимаете, жизнь без того не проходит.

— Та ни, — чуть нараспев протянула она, и по этой грудной певучести угадывались переселенцы с Украины. — Конечно, кое-кому Артем будто костяка поперек горла стоял, а вот чтобы врагов заиметь… Нет, не было, — твердо сказала она.

— Ну, а кому конкретно он мог поперек горла стоять? — ухватился за фразу Верещагин.

— Конкретно?.. — пожала плечами Таня. — Точно я не знаю, но сами понимаете, у него работа такая. Ведь пожары не всегда от сухой грозы загораются. Иной раз люди и костер оставят непотушенным, а огонь и пошел… Вот Артем и писал акты да протоколы, когда находил виновных.

— Так это же его обязанность, — сказал Верещагин.

— Да, конечно, — согласилась она. — Однако ж можно на это и сквозь пальцы посмотреть. Не установлена причина — и все тут. А Артем нет… Вот и на здоровался кое-кто с ним. Что в Кедровом, что у нас в поселке.

— А кто именно?

— Ну-у, — развела руками Татьяна, — разве ж так вспомнишь… Да и не то все это, не то, — тихо добавила она и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать наворачивающиеся слезы. — То все пустяки, обиды мелкие. Не будут люди из-за такого…

— И все же его убили, — жестко сказал Верещагин, ненавидя себя в эти минуты.

Видимо, соглашаясь с ним, Таня кивнула молча.

— А поэтому меня интересует, кому ваш муж насолил в такой степени, что его… с такой жестокостью?..

— Н-не знаю, — почти беззвучно ответила она. И опять в доме сгустилась тяжелая тишина.

— Таня, — коснулся плеча женщины Верещагин, — может, этот вопрос вам и неприятен, но все-таки ответьте: какие отношения были между Артемом и вашим братом?

— Степаном? — удивилась она вопросу, поднимая на следователя глаза. — Да никакие. Хотя раньше друзьями были. Благодаря Степану я и с Артемом познакомилась…

Она опять замолчала, видимо вспоминая те счастливые для нее годы, потом добавила:

— Ну а когда у Степана авария произошла, судили его. Освободился, думали, ума наберется, а он будто удила закусил, обиженного из себя строит. Связался с какими-то бичами, в общем… — и она безнадежно махнула рукой.

— А он был на похоронах? — упрямо продолжал расспрашивать Верещагин, пытаясь схватить подспудно возникшую мысль.

— На похоронах?.. — переспросила Татьяна. — Нет, не был. Щас же кета пошла, так кое-кто готов и совесть забыть. Вот и наш… Мама говорила, что он еще раньше умотал куда-то. Потом объявился. Попил вина и опять пропал куда-то. Нет, не было его на похоронах. Видно, еще не знает…