Керенский пробежал радостными глазами по напряженным лицам собравшихся людей и, по-наполеоновски скрестив руки на груди, сделал важное сообщение:

— Совет Министров принял решение вывезти семью Романовых из Царского Села. Сопровождать в ссылку семью Романовых поедет полковник Кобылинский и он же назначается начальником поездов, в которых отправятся царская семья и охрана, а отвечать за экспедицию будут комиссары В.А. Вершинин и П.М. Макаров.

По приказу Керенского Кобылинский сколотил большой отряд из трехсот пятидесяти солдат и семи офицеров, награжденных георгиевскими крестами. Всем солдатам выдали новую форму и винтовки, кроме солдат второго полка, что потом негативно скажется на их поведении в Сибири.

Перед отъездом Романовы умолили Кобылинского доставить из Знаменской церкви икону Божьей Матери, чтобы отслужить благодарственный молебен по случаю дня рождения у цесаревича Алексея. Евгений Степанович охотно исполнил их желание. Во время проведения церковной службы во дворец неожиданно заявились командующий войсками прапорщик Кузьмин, в сопровождении полковника и какого-то штатского, чтобы понаблюдать за Романовыми.

В день отъезда стоял тихий безветренный день. Во дворце царило сильное возбуждение заметное невооруженным глазом. Царская семья трепетно прощалась с загадочным Александровским садом, с детским островом, с огородом и с тем, что было дорого их сердцу. Они прощались так, как будто навсегда, потому что не знали, придется ли им еще когда-нибудь увидеть родные места и напоследок попрощались со свитой и слугами, которые оставались дома и поблагодарили их за верную службу.

Вечером на западе яростно и долго горел закат, отсвечиваясь на верхушках деревьев. Уходя за сосны, солнце зажгло стекла Александровского дворца. После того как сгустившаяся темнота накрыла Царское Село, последние приготовления к отъезду закончились, весь громоздкий багаж был собран и упакован, в том числе и бесценные для царской семьи церковные реликвии. Лишнюю одежду и вещи государыня раздала друзьям, беженцам и жителям Царского Села. На стенах остались висеть лишь одни картины.

Медленно и нехотя угасал летний вечер. Время приблизилось к ночи. Длинный дворец погрузился в темноту, на небо выкатилась белая луна. Когда в тихом воздухе наступила ночь, и желтым огнем загорелись таинственные окна, в Царское Село принесся Керенский. Он осмотрел первый и четвертый полки и выступил перед ними с краткой речью. Отказавшись, посетить второй полк, повеселевший Керенский, приказал Кобылинскому, чтобы он привез в Царское Село Михаила Александровича. Евгений Степанович доставил во дворец великого князя, и он вместе с главой правительства и дежурным офицером прошел в рабочий кабинет Романова.

Удрученные расставанием Романовы взялись за руки и расстроенными глазами взглянули друг на друга. Взволнованным братьям было, что сказать друг другу, но разговаривать в присутствии чужих людей они не смогли. Радость от встречи пропала. Придется ли еще раз увидеться? В этом у них не было никакой уверенности. Романовы в замешательстве крепко обнялись. Керенский с плохо скрываемым злорадством взглянул на братьев.

Вдруг в приемную вбежал радостный цесаревич Алексей.

— Это-дядя Миша приехал? — спросил он Кобылинского.

— Да, — ответил тот.

— Можно мне на него посмотреть?

— Конечно, Алексей Николаевич, — великодушно разрешил Евгений Степанович и насильственно улыбнулся.

Цесаревич заскочил за дверь и увидел то, что происходило в комнате.

— Позвольте мне проститься с родственниками, — под усами великого князя жалостно дрогнули губы.

— Я не могу вам этого разрешить, — замявшись, отозвался Керенский.

Великий князь облил главу правительства недоуменным, гневным взором. Михаил Александрович искренне не понял, почему Александр Федорович не разрешил ему попрощаться с родственными душами. Какая на, то есть причина?

Не такой представлялась родным братьям встреча. Сейчас бы сесть им за стол поглядеть друг другу в глаза и проговорить до самого рассвета. Однако, пробыв во дворце всего лишь десять минут, великий князь, не попрощавшись с женой и детьми брата, ушел навсегда. И больше они уже никогда не увидятся.

Керенский остался во дворце, чтобы понаблюдать за сборами и отъездом Романовых. Перед самым отъездом глава правительства успокаивающим тоном, объявил Романову:

— Николай Александрович, правительство решило вас отправить в тихое и спокойное место. Я прошу вас сильно не переживать по этому поводу, потому что вы будете проживать в губернаторской резиденции. Там вы навсегда избавитесь от преследующих вас последнее время унижений. И после того, как состоится Учредительное собрание, вы сможете выехать куда захотите.