– Да, – ответила мама, поглядывая на меня.
Меня поставили, заставили снять верхнюю одежду и разуться. Пришла еще одна тетя, старший продавец. Осмотрела со всех сторон. Переглянулись с заведующей.
– На вас есть румынская курточка. Очень хорошая, но не совсем зимняя. Демисезонная, – выдала тетя, – пятьдесят рублей. И есть японская за восемьдесят.
Мне понравилась румынская. Она была темно-красная, у белым искусственным мехом на капюшоне. Сапожки принесли польские, за семьдесят рублей. Все подошло прекрасно.
– Еще могу предложить кроссовки «Томмис». Тридцать рублей.
Мы посоветовались с мамой и решили все же взять, хотя это были совсем последние деньги. Осталось только на обратные проезд и обед. Кроссовки чуть велики, зато можно летом в них форсить. Мама расплатилась. Заведующая отозвала ее в сторону. Недолго они переговорили и позвали меня.
– Маша, тут Светлана Александровна просит помочь.
– Машенька, мне тут рассказали. Не знаю, куда еще обращаться. Муж у меня болеет сильно. Рак у него. Не могла бы ты его посмотреть?
– Так его на операцию надо. И далее лечить.
– Неоперабельный уже. Химию не переносит. Он сам врач. Кандидат наук. Сам все понимает. Уже смирился. Я уговорю. Посмотришь?
– Хорошо. Завтра сможет приехать?
– Сможет. Сын на машине привезет. Ты, если что надо, скажи.
– Я буду ждать его завтра.
В школе девчонки шушукались на первых уроках, поглядывая на меня. После второго урока Наташа Перфилова с подружками подошла:
– Как дела, Маша? Тебя к психиатру вызывали из-за Гаврилы?
– Нет, конечно. Где психиатр, а где Гаврила. Это всех осматривают, кто тяжело болел с потерей сознания и прочее. Да и что там смотреть, заключение написал в карте «психических заболеваний не имеет» да отпустил.
После слова «всех» девочки расслабились и даже как-то разочарованно.
– Ну ладно, а нас ты вспомнила?
– Да, всех вспомнила. Может, не все подробности. Так все и мало кто помнит, – я успела узнать, как зовут всех ребят и с большинством познакомиться.
На перемене мальчишки бегали, играли в чурни. Мы с Катей стояли у окошка: