– Ну даже если так, – начала я, будучи счастлива поговорить о чем-нибудь, кроме этого, – я закажу несколько полок для всего этого. – Я потянулась за телефоном, чтобы сделать заказ. И снова мне не повезло. Мне придется начать все записывать. На клочках бумаги.

– Это было бы здорово, – сказала мама. – Даже после того, как я разберусь с этим, я не думаю, что смогу выбросить что-нибудь из этого прямо сейчас. Ты же знаешь.

Я действительно знала. Нам пришлось рыться в его шкафу и ящиках здесь, дома, и этого было достаточно. Энди хранил не так уж много, но то, что он хранил, было значимым. Не все поздравительные открытки, которые я когда-либо дарила ему, но, например, первую я выбрала сама – блестящую голубую открытку, у которой при открытии играла «Когда ты загадываешь желание на звезду». И ту, где я написала двадцать пять причин, по которым он был лучшим братом на свете, на его двадцать пятый день рождения.

У него никогда не было двадцать шестого дня рождения.

– Это могут быть и не фотографии, – предупредила я. – Он вечно забывал фотографировать.

Мама кивнула.

– Наверное, нет, – грустно согласилась она. – Возможно, это все ерунда.

Я попыталась изобразить успокаивающую улыбку.

– Давай закончим здесь, поднимемся наверх и выпьем пива.

Мама посмотрела на меня так, словно я предложила полететь на ракете на Марс.

– Ты имеешь в виду настоящее пиво?

– Для тебя. «Не для меня», – сказала я. – Для меня будет белое вино. В пиве есть глютен.

Она засмеялась.

– Верно. А от глютена толстеют, – заметила она, приподняв брови.

– Ну, это так и есть.

– А текила полнит? – спросила она.

– Маргарита – да. Текила сама по себе – нет.

– Ну, дождь не прекращается, а перестановка коробок Энди заставляет меня хотеть текилы, – сказала она мне. – Как насчет рюмки «Куэрво» с бокалом белого вина? Звучит отвратительно для меня, но неважно. Не дай бог, ты наберешь хоть унцию.

– Похоже на план, – согласилась я и попыталась забыть об Энди до конца ночи. Но без моего телефона, который мог бы вырвать меня из моих мыслей, это было невозможно. Всю ночь напролет я сползала по стенам. После того, как мама легла спать, я прокралась вниз с упаковочной лентой и ножницами. Я открыла каждую коробку Энди, просмотрела содержимое и заклеила их скотчем, чтобы мама не узнала.

Я не нашла никаких фотографий. Вообще ничего личного. Только давно устаревшие бумаги, учебники из колледжа, поношенные носки, пару плавок с еще не снятыми бирками. В последней коробке я нашла его темно-синюю футболку из тура группы Arcade Fire, используемую в качестве защитной обертки для лампы, которую, клянусь, я никогда раньше не видела. Футболка была пыльная и ничем не пахла, уж точно не Энди, не его нейтральной смесью пижонского пота и ирландской весны. Тем не менее, я встряхнула ее, надела поверх пижамной кофты и пошла спать. Хотя я не помнила, чтобы видела его в ней, она мягкая и от многократных стирок растянутая в области шеи. Он носил ее, может быть, чтобы играть в баскетбол. В этой футболке он мог бы гонять мяч после работы.