Тошнотворная печаль пронзает мое сердце. Я знаю, что именно остается невысказанным. Теперь происходящее обретает смысл. Мираса не способна чувствовать любовь. Ни к себе, ни к другим. Не знаю, по собственному выбору или по жестокому замыслу судьбы, но, только питаясь любовью других, она может испытать это чувство сама. Только так моя мать сможет обрести полную силу и превратить ее водоем в процветающее озеро.

Все могло бы сложиться по-другому, если бы только она умела любить…

У меня комок встает в горле, а на глаза наворачиваются слезы. Мою кровь наполняет горе, а кости мои тяжелеют от скорби. От скорби по моему отцу. И по безымянному мужчине, который произвел меня на свет. По каждой жизни, что Мираса оборвала в своем стремлении почувствовать любовь. И по самой Мирасе. Потому что у меня не остается сомнений…

Моя мать должна умереть.

Ее хватка на моих запястьях начинает ослабевать, ее тело сотрясается от рыданий.

– Прощай, Астрид.

Мои ноги подкашиваются, и я чувствую, что тону. Мираса продолжает унция за унцией высасывать мою энергию, питаться моей агонией, моим страхом. Когда она отпускает одно из моих запястий, я погружаюсь в пруд по плечо. Я пытаюсь встретиться со своей матерью взглядом, пытаюсь сделать то, что неосознанно делала, будучи ребенком, – отразить магию Мирасы ее собственным отражением. Но водяная фея твердо отводит от меня взгляд.

Поскольку больше мне ничего не остается, я закрываю глаза и думаю о Торбене. Об отце. О котятах. Я думаю о сильных руках и нежных прикосновениях. О любящем принятии. Об улыбках, смехе. Обо всем, что когда-либо заставляло меня чувствовать себя любимой. Тепло распространяется по моему телу, проскальзывая сквозь мой страх. Смешиваясь с моим горем и скорбью, пока и они не становятся чем-то более приятным. Чем-то, что нужно беречь.

У Мирасы перехватывает дыхание. Ее тело напрягается от внезапной смены эмоций, которые она высасывает из меня. Но несмотря на то, что она продолжает истощать меня, мое сердце теплеет, а тело восстанавливает свои силы.

Не благодаря какой-то новой магии, а с помощью бесконечного источника – любви, что живет внутри меня. Любви, которую невозможно полностью истощить или уничтожить. Она сильнее моего страха. Сильнее магии Мирасы.

Как только Мираса отпускает мое второе запястье, я вскакиваю на ноги. Мои туфли остаются на грязном дне пруда. Со всей силы я толкаю Мирасу в грудь.

Размахивая руками, она заваливается навзничь и падает в пруд. Когда она на мгновение исчезает под водой, я оглядываюсь в поисках Торбена. Он все еще сражается с Вартулом на дальнем конце поляны, наполняя ее брызгами крови и какофонией рычания и шипения.

Мираса поднимается на ноги, загораживая мне обзор. Она у края пруда, где воды всего по колено. Я тянусь к ней, но притяжение ее истощающей магии снова поражает меня. Мои силы колеблются, но я сосредотачиваюсь на чувстве любви. Тепла. Безопасности. Я использую всю оставшуюся у меня энергию, чтобы налететь на Мирасу и вытолкнуть ее из пруда.

Ее магия отключается.

Без контакта со своим водоемом она не может использовать чары.

Когда я слезаю с Мирасы и встаю на грязную траву между ней и прудом, водяная фея заливается смехом.

– Что ты задумала, дочь? Ты не сможешь со мной бороться. Я сильнее. Ты не сможешь удержать меня вдали от пруда.

Я сжимаю пальцы в кулаки. Я знаю, что Мираса права. По сравнению с ней я всего лишь девушка-получеловек без какой-либо боевой подготовки. Я не способна высасывать из других энергию, как это делает она. Но я все же должна попытаться ее остановить. Я не могу позволить Мирасе причинить вред кому-либо еще.

Собравшись с духом, я подхожу и хватаю ее за горло. Она не сопротивляется. Не царапает мои руки, не извивается в попытке вырваться. Вместо этого она стоит на месте со свободно опущенными по бокам руками и… смеется.

– Ты не убьешь меня, Астрид.