Правда, когда стало известно, кто именно покончил с собой в номере отеля «Сплендид», туда кинулись журналисты не только из Солт‑Лейк‑Сити, но и со всей страны. Имя Джея, как в былые времена, появилось на первых полосах газет, репортеры терялись в догадках, полиция Юты и Лос‑Анджелеса не так много могла прибавить к известному. Выяснилось, что Джей уехал из Лос‑Анджелеса на старом автомобиле, который купил в предыдущий понедельник утром у владельца какой‑то заштатной автомастерской. Приехал он сначала в Лас‑Вегас. Вегас тогда только начинался. И вот в первом казино, «Пэр‑о‑Дайс», он провел три дня. Играл в блэк‑джек и опять же пил не просыхая. Менеджер, давний знакомый Джея, был удивлен: никогда в прошлые приезды Джей себя так не вел, но мало ли? В Неваде (а Лас‑Вегас — уже Невада), в отличие от Калифорнии, официально разрешена проституция. По словам сотрудников отеля, Джей Хонкин этой услугой широко пользовался. Вы еще не устали, молодой человек?

— Я здесь, чтобы вас слушать. — Лайон совершенно не представлял, как эта давняя история возвышения и краха актера может отозваться на убийстве, которое он расследует. Однако Олег учил его, что никогда не знаешь, что именно в расследуемом деле будет важным, — а Лайон относился к Олегу трепетно, и его профессиональные советы были для Лайона почти катехизисом. — Я вот хочу спросить, а что же стало с Анжеликой?

— Молодой человек, я ведь опытный рассказчик, как вы заметили. — Митчелл довольно улыбнулся. — Я и паузу сделал для того, чтобы вы имели возможность задать этот вопрос… Да, а где же Анжелика? А нигде. Уже и тело Джея привезли в Лос‑Анджелес и устроили пышные похороны на кладбище Форрест‑Лоун (платил за все, разумеется, Генри Шоэн), уже и газетная шумиха смолкла, ушли работать к новым хозяевам англичанка и шофер Хонкина, уже и три месяца, оплаченные Джеем, прошли, и мой отец стал не торопясь подумывать о том, кому сдать особняк — а от желающих отбоя не было. Наши люди, как вы знаете, обожают соприкасаться с чем‑то, связанным с жизнью знаменитостей. А тут звезда первой величины — смерть Джея временно вернула его в этот ранг. Так что было много желающих поселиться в Шеппард‑Хаузе, но мой отец не спешил. Он был такой вообще человек — никогда не спешил. Особенно если решение выглядело очевидным.

Такая у него привычка была — дать событиям «отстояться» и тогда уже сделать окончательный шаг. Он мне так говорил: «Время часто решает многое само по себе. Иногда промедлишь час — и упустишь миллион. Но чаще промедлишь месяц — и найдешь этот самый миллион. В этом и есть мудрость бизнесмена: решать где ждать, а где спешить…»

Что‑то, видимо, ему мешало сдать этот особняк немедленно, неужели он что‑то чувствовал? — поверить не могу. Однако, раньше или позже, въехали в Шеппард‑Хауз новые жильцы. Понаслаждались тем, что живут там, где жили легендарные личности, — и все пошло своим чередом. Вскоре все и думать забыли об этой истории — люди вообще все быстро забывают. Разве что время от времени появлялась в какой‑нибудь бульварной газетенке статья типа «Тайна Анжелики и Джея». Или «Таинственное исчезновение красавицы»…

А потом и этих публикаций не стало. Так жизнь и шла своим чередом, пока в Вудланд‑Хиллз не случился — уже, кажется, году в сороковом или около того — огромный пожар. Ну вы в Калифорнии не первый день и знаете, как здесь все легко загорается и хорошо горит. Особенно дорогие районы, горные склоны, поросшие лесом. Вон Малибу, совсем недавно я там проезжал — весь склон черный, обгоревший, или Калабасас. Сейчас это непросто себе представить, но тогда и Шеппард‑Хауз стоял практически в лесу — не было еще в том районе массовой застройки. Ну и начался как‑то летом пожар, и огонь подступил вплотную к дому. Жильцы, естественно, были заранее эвакуированы — когда пламя еще только начиналось, время было. Вы видели, как дом стоит? Туда и сейчас, если со стороны холма, автомобиль не подгонишь, а уж тогда и подавно. Одним словом, не сумели пожарные отстоять особняк, и то крыло его, которое к горам обращено, ночью загорелось. К счастью, ветер, который мешал пожарным, стал стихать, и дом потушили довольно быстро, большая его часть осталась огнем не затронута. А отец — он тогда уже был немолод, но всю ночь был на месте и наблюдал за происходящим, как он мне рассказывал, — вздохнул с облегчением. Поблагодарил пожарных и уехал домой спать, рассчитывал вернуться днем, чтобы оценить, какие потери и что надо сделать для будущего ремонта.

Но долго спать ему не пришлось — позвонил шеф пожарных, давний знакомец отца: «Срочно приезжай!» — «Брось, Клайд, я утром все равно приеду. Двое суток не спал…» — «Пожалеешь!» — только и сказал Клайд и бросил трубку.

Конечно, отец через полчаса был на месте.

И Клайд Петерс, ни слова не говоря, повел его в обгоревшее крыло. Пробирались они через какие‑то балки, отодвигали куски обгоревшей материи. Наконец Петерс остановился:

— Вот, смотри…

Отец мне рассказывал потом, что глазам своим не поверил. В руинах дома стоял, прислоненный к стене, обгоревший скелет. А там внизу было такое помещение потайное — отец о нем и думать забыл. Его Шеппард, архитектор, сделал специально, как секреты делали в старых шкатулках… Вообще, про этого Шеппарда — отдельный разговор. Дом он построил прекрасный. О нем говорят — сказочный. Поэтому его профессор Фелпс и купил. Но, скажу вам откровенно, я его поэтому и продал. Не хочу на старости лет никаких секретов, хочу, чтобы все было просто и ясно.

А эта комната — внизу, в полуподвале, — была так хитро расположена, что можно годами жить в доме и о ней ничего не знать. Что, собственно, с жильцами, которые Джея Хонкина сменили, и произошло. Сам мой отец мне признавался, что он о существовании этой комнатки и думать забыл. А вот теперь, стоя над обгорелым скелетом, вспомнил. И вспомнил, что Джей знал про эту комнату. А больше — никто.

И стало быть, скелет в Шеппард‑Хаузе должен был принадлежать Анжелике, больше некому. И правда, наклонившись, увидел отец на запястье скелета довольно массивный браслет из золотых монет. Его Анжелика никогда не снимала — он у нее вроде бы талисманом был.

— Полицию вызвали уже? — спросил отец.

Клайд кивнул.

— Сам понимаешь, я скандала не хочу, но тут иначе никак.

Приехавшим детективам отец все и рассказал. Просил об одном — обойтись без огласки. Как ни странно, это получилось. Журналисты к нашим пожарам привыкли, знали, что ловить тут нечего, а о скелете никто из пожарных не проговорился — повезло отцу.

Дом быстро отремонтировали, жильцы, естественно, еще до ремонта съехали, а новых отец брать не стал: рассказывать о находке в доме он не хотел, а не рассказывать, по калифорнийским законам, нельзя. Так что отец сам в этот дом переселился да и жил припеваючи.

Только однажды надумал он кое‑что в доме перепланировать. Вызвал строителей, набросал чертежи.

И что вы думаете? Нет, трупов и скелетов больше не находили, а вот нашли дополнительное помещение, где стоял маленький алтарь и было изображение какого‑то индейского бога — Вишны, кажется. Шеппард, оказывается, исповедовал индуизм, вообще он увлекался эзотерикой. Отец тогда рассвирепел, но обижаться было не на кого — Шеппарда к тому времени давно на свете не было.