— Да, — Эрик удивленно посмотрел на нее.
— Мне Эдвард сказал.
— Почему ты его не называешь отцом?
— Не все сразу. — Мел потрепала его по голове, а потом медленно встала, опираясь на кровать, ноги были ватными и отказывались слушаться. — У меня есть кое-что для тебя.
— Правда? — Эрик заинтересованно приподнялся. — И что же это?
— Сейчас увидишь. — Мел подошла к комоду, достала рюкзак, потом вернулась обратно и села на самый край кровати, рядом с мальчиком. — Это скорее маленький сувенир, чем подарок.
Затем она извлекла из рюкзака тот самый волчий клык на нитке и вложила мальчику в ладонь.
— Эта вещь была со мной на протяжении долгого времени, теперь она твоя.
Эрик внимательно рассматривал подарок и, казалось, был весьма им заинтересован.
— Это чей-то зуб?
— Это клык, скорее всего, какого-то огромного волка, — устрашающе объяснила Мелинда, размахивая руками, чтобы нагляднее продемонстрировать размер животного. — Он был моим талисманом, а теперь он твой.
Мелинда пустилась в рассказ о том, как нашла его в лесу, и что значила для нее эта находка, как после этого все мальчишки хотели дружить с ней и просили дать поносить его, или обменять на что-нибудь. Эрик смотрел на нее во все глаза, все крепче сжимая подарок.
— Спасибо! — ответил Эрик, с благодарностью смотря на сестру и надевая нитку на шею. — Я буду его носить всегда с собой.
— Может, не стоит? — предупредительно ответила Мел. — Маме твоей это не понравится, если она увидит.
— Она не увидит! — хитро подмигнул мальчик.
Утро выдалось на удивление солнечным и теплым. Мел прогуливалась у подножия длинной лестницы и думала о своем сновидении, о том, что оно могло значить. Здесь никогда ничего не происходило просто так, и все увиденное ею должно было натолкнуть на какую-то мысль, но сколько она ни старалась разгадать весь смысл, заложенный в увиденном, у нее ничего не выходило. Катарина повторяла со страхом в голосе, что ее довели, но кто мог это сделать? Чем же она все-таки была больна, и почему ей не смогли помочь? Когда она лежала на кровати, складывалось впечатление, что так протекали последние часы ее жизни. Но как с ней рядом тогда могла оказаться эта женщина, которую Катарина назвала своей матерью? И эта странная устрашающая колыбельная? Разве такое должны петь умирающему человеку? Полная неразбериха.
Сегодня вечером ей нужно было обязательно присутствовать на ужине в честь дня рождения брата. Вспомнив, как он обрадовался ее подарку, который в их привилегированном мире ничего не стоил, но оказался таким дорогим для него, она улыбнулась. Он был не таким, как его родители, хотя поначалу ей так не казалось, что лишний раз доказало — первый взгляд, зачастую, был обманчивым. Его показные заносчивость и высокомерие были ничем иным как полной неадаптированностью, обусловленной узким кругом общения, ограниченным учителями и слугами, с которыми его мать учила вести себя надменно и претенциозно, при этом совсем не уделяя ему внимания.
— Граф, ко мне! Нам пора!
Щенок носился по лужайке, заигрывая с хозяйкой и покусывая ее за лодыжки. Мел засмеялась и побежала в направлении лестницы, щенок побежал за ней.
Вездесущий Фрэнк в это время наблюдал за хозяйкой на площадке и размышлял над тем, что раньше он думал о том, что вовсе не доживет до того момента, когда Верхост отогреют живительные лучи, возвращая ему жизненные силы и избавляя от всех недугов и хвори, но этот момент таки настал.